Брак, в определенном смысле, — капитуляция, сдача собственных позиций, и его успешность зависит от того, насколько обе стороны могут и готовы отступать ради достижения общего покоя и согласия. Эта житейская мудрость, которую я успела постичь на собственном опыте, конечно, не сахар. Но и она совершенно не означает только пресность, скуку и инерцию безнадежности, потому что осознание этого и возникшие взаимные обязательства не исключают периодического обновления, которое достигается за счет более полного знания сильных и слабых сторон друг друга с вытекающим отсюда осознанным желанием — найти способ доставить друг другу радость, сделать что-то неординарное, тем самым скрасив однообразие и возвысившись над обыденностью… В этом и состоит, на мой взгляд, формула семейного счастья.

И ведь мы еще достаточно молоды и наши другие резервы для обновления далеко не исчерпаны… У меня какое-то время была тайная надежда на то, что наши отношения можно было бы изменить, заведя второго ребенка, уже сознательно, заново пройдя через все этапы… Кто знает, как изменилась бы тогда наша жизнь; а сколько радости это доставило бы Мари, которая обожала придумывать истории с неизменным присутствием младшей сестры или брата…

А может, все к лучшему, а то повязали бы себя еще на одно десятилетие… хотя кто знает… а вдруг все действительно изменилось бы…

Все, на сегодня — достаточно, пора спать… жизнь продолжается, а мне завтра вставать в семь утра.

Решительно выключаю свет и пытаюсь заснуть, но ничего не получается — мысли наплывают одна на другую, перемешивая прошлое с настоящим…

Когда же я перестану анализировать, метаться, сожалеть и привыкну к этой единственной мысли — мы разводимся, и это решение — необратимо? Наверное, не скоро… Неужели все женщины устроены таким нелогичным образом? Ведь, с одной стороны, я абсолютно ясно понимаю, что так жить нельзя, и уже решилась на развод, а с другой, немного поостыв, начинаю прокручивать в сознании и извлекать из себя разные позитивные воспоминания и ищу оправдание своему бездействию. Почему же Виктор с такой видимой легкостью избавляется от нашего прошлого? Неужели он и вправду ушел только потому, что осознал: нашим отношениям — труба и из них больше ничего не выйдет?

Бессмысленно отрицать очевидное — у нас начались заморозки, наступило полное охлаждение, но я никогда не поверю, что существуют браки, в которых не было бы охлаждения — когда выпивается все, что на поверхности, и уходит новизна, неизбежно наступает привыкание, и с этим ничего не поделаешь.

Но кроме этой неизбежности есть еще и другие измерения, более глубинные слои, связывающие супругов, и я все время ждала, была готова — прояви он хоть немного ответного желания — не рвать и перечеркивать, а пойти навстречу, попробовать снова и попытаться спасти пусть не самый удачный и безоблачный, но и не совсем уж безнадежный тринадцатилетний брак.

Вот и не верь после этого разным приметам — обручальное кольцо, подаренное им, оказалось не моего размера, а наш брак разваливается на цифре тринадцать.

На этой последней мысли я решительно обрываю себя и раскрываю книгу — может, смогу хоть за чтением отключиться от бесконечного разговора с собой.

* * *

Вскоре я узнаю правду — вот уж и впрямь все старо, как мир… Случайно встречаю в магазине Моник, бывшую подружку Шарля. Мне не хотелось общаться ни с кем из наших прежних совместных знакомых, но она первая окликает меня, узнав издалека:

— Привет, Изабель! Несмотря ни на что, выглядишь — великолепно! Похудела, побледнела, но это тебе идет.