— Привет, Изабель! Несмотря ни на что, выглядишь — великолепно! Похудела, побледнела, но это тебе идет. А как наш герой-любовник?

Внутри что-то обрывается. Так вот, оказывается, в чем дело! Но не подаю вида и говорю как можно небрежнее:

— Как? Не очень себе представляю… Могу лишь сказать — где… сейчас он временно, пока не снимет квартиру, живет у Шарля. Все давно уже шло к разрыву, и определенность всегда лучше. Кстати, ты ее видела?

— Да это же его прежняя пассия, страстная любовь молодости — Одиль. Не только видела, я ее давно и прекрасно знаю. Вернулась из Англии после смерти мужа, он был культурным атташе в Лондоне. Надеюсь, ничьих секретов не выдаю, об этом всем хорошо известно. Только не очень понимаю, зачем ему снимать квартиру. Теперь у нее роскошная вилла в Ницце, шикарная, недавно купленная квартира в центре Парижа — целый этаж…

Вообще, светская жизнь в Лондоне сделала из полной сумасбродки настоящую леди. Но характер у нее всегда был стервозный, поэтому я не удивлюсь, если он снова запросится назад.

— Ну, для меня это вопрос решенный, и развод — дело времени. А как ты?

— В отличие от тебя, никак не могу решиться навсегда порвать с Шарлем.

— Мне казалось, вы подходите друг другу.

— Не уверена, более того, уверена в обратном — ничего хорошего у нас не может получиться, но каждый раз, когда он просит вернуться, уступаю.

— А в чем проблема?

— Он безумно ревнив.

— Ревнует, значит — любит…

— У него ревность — патологическая, а в гневе он — отвратителен, может и врезать.

— Никогда бы не подумала, он ведь с тебя пылинки сдувал.

— Да, впечатление производить он умеет и любит, но быть ровным и приятным постоянно — не его чашка чая, как говорят англичане… хотя в лучшие времена с ним вполне жить можно — заботлив, нежен и любовник непревзойденный. Пыталась заводить романы — ничего не выходит, сразу начинаю сравнивать и все не в пользу нового партнера… Не знаю, что это — привычка, или просто такая вот однолюбка, моногамная дура… И это в нашито раскованные дни… Но от себя не убежишь…

Мы о чем-то еще щебечем и прощаемся, договорившись перезваниваться и встречаться.

ГЛАВА 7

Никак не ожидала, что это известие так больно ударит меня, ведь я к нему была уже почти готова… Почти…

Продолжаю автоматически двигаться между стеллажами с продуктами, выбирая нужные мне — по списку. Опыта у меня в этом почти никакого, даже не знаю, где что искать. Раньше покупка продуктов была обязанностью Виктора, теперь все домашние заботы лежат только на мне. Рассчитываюсь в кассе и, загрузив тележку, медленно иду к машине, пытаясь сдержать слезы…

Теперь все полностью встает на свои места. Да, особой наблюдательностью я явно не отличалась, да и интуиции у меня не было никакой — полная разиня и простофиля, ведь все было так легко просчитать, так очевидно! Вот и объяснение его настроению, участившимся командировкам, желанию спать в кабинете, письму, его решимости, да и моей хандре — я ведь давно почувствовала, что он радикально переменился…

Но почему же я такая безнадежно-законченная, слепая, бесчувственная дура, настоящее бревно — без элементарной женской интуиции? Неужели мне нужно было обязательно ткнуться мордой в дерьмо, чтобы я смогла почувствовать его запах? Нормальной женщине, Клер, сразу пришло в голову: просто так в никуда никто не уходит, а я столько времени топталась на месте с зашоренными глазами, исходя исключительно из веры в человека, который тринадцать лет назад поклялся мне в вечной любви!

В памяти начинают всплывать его увертки, ухищрения и промахи — их ведь было предостаточно! Будь я менее уверенной в нем, в его честности и надежности, все сложилось бы иначе и я не оказалась бы в дурацком положении рогоносицы, доведя себя до такого идиотского состояния… Ничего ведь не стоило один раз набрать его рабочий номер и выяснить, действительно ли он в командировке! Хоть это и очень противно…

А чего стоят эти притянутые за уши отговорки, что он, дескать, останется ночевать у кого-то из друзей, потому что немного перебрал и не сможет сесть за руль… А последний фортель, связанный с днем его рождения, когда он…

Понимаю, что трачу впустую время и силы, вспоминая и выясняя хронологию и подробности его бесстыдной лжи и моей беспросветной глупости… Нужно постараться взять себя в руки… Да, я должна вырваться из замкнутого круга, найти в себе силы не отвлекаться ни на что, кроме главного — хорошо спланированного развода, а всем запоздалым мыслям нужно сию минуту положить конец, не стоит нырять в эту опасную трясину…

Я говорю себе правильные слова, в которые не верю, потому что трясина уже начинает засасывать меня… скорее всего, они — просто защитная реакция организма от погружения в полное отчаяние, поэтому они мне не помогают и ни в чем не убеждают — сообщенная Моник новость так оглушает меня, что я не помню, как добираюсь до машины.