И только бедный дедок в ливрее до сих пор испуганно таращился на меня из-за своей конторки.

— Офигеть… — раздался голос со стороны входа.

Я обернулся и тут же встретился глазами с девчонкой примерно Таниных лет.

Занятная особа. Джинсы с кроссовками, блузка и короткая кожаная куртка, перетянутая наискосок ремешком фотоаппаратного футляра. Если бы не убранные под повязку темно-русые волосы, незнакомку вполне можно было бы принять за парня.

Невысокого, худощавого и очень-очень смазливого парня.

— Офигеть, — повторила она, наводя объектив прямо на меня. — Вот это было круто.

Щелчок затвор — и явно не первый. Судя по всему, на пленку попала вся наша с Воронцовым баталия… И я тут же представил себе первую полосу завтрашней светской хроники.

Блестяще, Горчаков. Десять побитых князей из десяти.

Видимо, Воронцов считал примерно так же. Поднялся, отряхнулся, поправил помятый пиджак и заковылял к выходу, стараясь не смотреть на людей. И только когда девчонка с фотоаппаратом чуть ли не в упор щелкнула его, обернулся расквашенной рожей и сквозь зубы произнес что-то резкое и шипящее.

Горе-репортерша ойкнула и выпустила внезапно вспыхнувшую алым пламенем камеру. Та тут же громыхнула об пол и брызнула во все стороны осколками объектива. А сама фотолюбительница встряхнула обожженными пальцами, пошатнулась и, не удержавшись, с размаху уселась на пол.

У меня вдруг возникло желание догнать Воронцова и всыпать ему еще раз — но сил хватило только кое-как встать на ноги и сделать пару шагов.

— Ну вот, — вздохнула девчонка. — Вторая камера за месяц. Не везет, так не везет.

— Прошу простить меня, сударыня. — Я протянул руку. — Моя семья возместит вам ущерб… за нашу с князем выходку.

— Да какая я сударыня… ваше сиятельство. — Девчонка улыбнулась, крепко обхватила мою ладонь и рывком поднялась с пола. — Вроде не благородных кровей. Где вы научились так драться?

— Самому интересно… — пробормотал я.

Уж точно не в лицее. И вряд ли дома — Миша предпочитал отрабатывать на мне приемы, а не делиться ими.

— Так… стойте ровно. — Девчонка вытащила откуда-то платок и осторожно промокнула мне над верхней губой. — Больно?

— Нет. — Я пожал плечами. — Ерунда.

Я не собирался строить из себя героя. Просто не почувствовал боли — но теперь она понемногу начинала о себе напоминать. Воронцов тоже постарался и расквасил мне нос. После разборок и драки прикосновения моей новой знакомой казались почти приятными — но хорошее всегда заканчивается куда быстрее, чем плохое. Девчонка убрала платок, отступила на шаг, склонила голову набок, оценивая свою работу — и, похоже, осталась довольна.

— Идите и умойтесь. Или Бельская вас с потрохами съест!

Я так толком и не понял, что нужно делать с ее протянутой рукой, так что от манерного поцелуя отказался — и все же позволил себе удержать девичьи пальцы чуть дольше, чем того требовали приличия.

И все равно прощание вышло каким-то скомканным. Только когда попавшая под раздачу фотолюбительница скрылась за дверью, я сообразил, что не узнал ни адреса, по которому следует отправить компенсацию за разбитую камеру… ни даже имени.

Такие вот дела. Оставалось только развернуться и топать обратно в палату. И надеяться, что Ольга Михайловна не поджидает где-нибудь на лестнице с целью добраться до моих потрохов.

Повезло — я снова никого не встретил.