— Такое вот дело… — вздохнул Александр Константинович, проведя кончиками пальцев по гладкой бумажной поверхности.

На фотографии покойному Косте было лет семнадцать-восемнадцать — но он уже тогда вытянулся чуть ли не выше отца с дедом. Длинный, тощий, светлый… волосы у него в те годы были еще почти рыжие — потемнел старший внук уже позже, когда начал раздаваться в плечах, матереть.

Начал — да так и не успел. Не вошел в силу, не набрался нужного опыта, не принял родовой Источник… и не проводил деда, как положено, как срок бы пришел. Зато сам Александр Константинович хоронил уже второго наследника.

Вот только же два года прошло.

Враг — могущественный и коварный — умел ударить крепко. Беспощадно и неожиданно, сам при этом оставаясь в тени. Всякий раз делал грязную работу чужими руками… Не так, как раньше. Во времена, когда Александр Константинович был в полной силе и разуме, тоже случалось всякое. И всякие случались соперники — но те обычно не прятались. И сам князь выходил против них честно, лицом к лицу, как положено.

Как завещали предки еще с тех веков, когда ни государева рода Романовых, ни даже слова такого не было — Император. Никогда не боялся Александр Константинович сражаться. Хоть оружием, хоть без него, хоть и одним лишь словом в прокуренных и темных коридорах ночного Зимнего дворца.

И сейчас бы не побоялся, хоть силы уже и не те — да не с кем. Змея показалась из-под камней, ужалила — и снова заползла обратно: не увидишь, не поймаешь. С таким врагом приходилось биться его же оружием. Тайно, скрытно, осторожно, шаг за шагом — как в шахматах.

Но такого удара Александр Константинович не ожидал. Оттого и печалился сейчас так, что выть хотелось..

Да только разве поможет? Костю уже не вернешь. И вообще…

На фотографии десятилетней давности Сергей Иванович Колычев почти не отличался от себя вчерашнего. Робкий, несуразный и нескладный. Даже застыв на снимке — с самого краю, будто ему было неловко стоять рядом с князьями — поверенный остался таким же неуклюжим. Каким и всегда был — а уж Александр Константинович помнил его разве что не самого малолетства.

— И ты меня прости, Сережа, — вздохнул князь. — Знал бы, что так выйдет — никогда бы…

Нужные слова так и не нашлись — да и некому уж было слушать. И толку от них никакого. Что было — не воротишь, не исправишь. А все оттого, что его, старого князя Горчакова, и здесь переиграли.

И кто переиграл!

Мальчишка, сопляк, недоросль, который, казалось, только вчера под стол пешком бегал. А вот тебе — выкуси, дед! Младший из Горчаковых все-таки обставил старого. Грубо, топорно и совершенно не изящно… и ведь только поэтому и сработало!

Вместо того чтобы спокойно отсидеться несколько дней в усадьбе, Саша проявил несвойственную ему прыть, удрал из-под носа у целой армии сторожей, устроил пальбу и гонку в самом центре города — и вдруг появился прямо перед домом с княгиней Воронцовой под ручку.

И, разумеется, с Багратионом — уж тот не преминул оказаться… в общем, оказаться.

Одним махом Саша угробил замысел таинственного и хитрого врага… а заодно и спутал карты самому Александру Константиновичу. Похе… сорвал половину планов, которые старый князь тщательно готовил уже почти два года!

И ведь толком не накажешь — парень теперь чуть ли не герой… Штаны с дырой!

— Вот ведь… стервец, — проворчал Александр Константинович, вытряхивая трубку. — Да чтоб тебя!

Нет, свирепствовать и устраивать «казнь» слишком поздно.