Клэверинги все еще имели постоянные места в церкви. Они состояли из двух передних рядов, и, когда мы входили за папой и мамой, мне казалось, мама верила в то, что вернулись прежние времена. Скорее всего по этой причине она любила посещать церковь.

После ланча в пасхальное воскресенье мы всегда шли в церковный двор и возлагали цветы на могилы наших отдаленных предков. И тут престиж Клэверингов был недосягаем, потому что могилы наших предков располагались в самом лучшем месте и выделялись своей ухоженностью. Я знаю, маму постоянно раздражал тот факт, что после смерти ее надгробие не будет таким величественным, каким могло бы быть, если бы отец не проиграл так много денег. В это пасхальное воскресенье мне исполнилось шестнадцать лет. Я расту и скоро перестану быть ребенком, думала я. Интересно, какое будущее ожидает меня? Я не собиралась состариться в Дауэр Хаузе, как Мириам, которой исполнился тридцать один год, но от замужества она была так же далека, как и прежде. Тема проповеди была интересной: «Будь благодарен и доволен тем, что Бог дает тебе».

Хорошая проповедь для Клэверингов, подумала я, вероятно, преподобный Джаспер Грей думал о них, обращаясь к пастве. Хотел ли он напомнить им о том, что Дауэр Хауз — комфортабельное место и, если подходить к этому вопросу со справедливостью, то Мириам и ее священник с радостью поженились бы, Ксавье и леди Клара поступили бы так же, отцу позволили бы забыть о том, что он поставил нас в теперешнее положение, а мама довольствовалась бы тем, что имеет. Что касается меня, то я была счастлива, и если бы я могла найти ответ на некоторые вопросы, то была бы совершенно удовлетворена. Пожалуй, в душе я мечтала быть любимой, ведь я еще никогда не испытала этого блаженства. Мне хотелось, чтобы чьи-то глаза загорались при виде меня; мне хотелось, чтобы кто-то хоть немного беспокоился, когда я поздно приходила домой, не потому что я нарушаю правила хорошего тона, а из страха, чтобы со мной ничего не случилось.

— О Боже, — молилась я, — пусть кто-нибудь полюбит меня.

А затем я смеялась над собой, ведь я так же, как мама, говорила Ему, что нужно сделать. Когда пришло время посетить могилы, я взяла корзинку с нарциссами и пошла с Мириам и мамой на кладбище. На участке Клэверингов был насос, мы наполняли водой кувшины, а затем ставили цветы на могилы дедушки, который начал растрачивать семейное достояние, бабушки, прадедушек и прабабушек, а также брата и сестры отца. Я любила бродить среди могил и кустов, читая надписи на надгробиях. Среди них была эпитафия Джону Клэверингу, погибшему за короля в 1648 году в битве при Престоне. Затем Джеймсу, который умер в Испании. Гарольд был убит в Трафальгарском сражении. Мы были воинственной семьей.

— Пойдем же, Джессика, — говорила мама. — Должна заметить, у тебя странные наклонности.

Оторванная от пушек Трафальгара, я торжественно прошествовала в Дауэр Хауз и только к вечеру пробралась через сад на берег ручья. Я все чаще думала о давно умерших Клэверингах, погибших за свою страну; как Джон сражался с Круглоголовыми, безуспешно пытаясь удержать трон своего короля, что стоило королю не только трона, но и головы. Джеймс сражался рядом с Мальборо, а Гарольд с Нельсоном. Мы, Клэверинги, создавали историю, гордо говорила я себе. Вдоль по ручью я вышла к дальнему концу сада Дауэр Хауз. Там была небольшая лужайка, заросшая густой травой. У изгороди росла крапива, покрытая белыми соцветиями. Редко кто приходил сюда, на так называемую Пустошь.

Я шла по лужайке, и вдруг заметила пучок диких фиалок, стебли которых были перевиты белой лентой. Я остановилась, чтобы подобрать их, и, раздвинув траву, увидела на том месте, где они лежали, бугорок земли. Он был около шести футов в длину. Как могила, мелькнула мысль. Но откуда здесь могла появиться могила? Я подумала об этом, потому что ходила сегодня с пасхальными цветами на церковный двор.