Виктор Семенович покачал головой.

    – Вот что, Кирилл, тебе не кажется, что пора бы уже прекратить этот траур? В конце концов, у тебя же вся жизнь впереди! Или ты собрался теперь страдать весь остаток жизни? Ты думаешь, что твои родители это одобрили бы?

    – Их больше нет, – пожал я плечами. – Они теперь уже ничего не смогут мне запретить.

    Кажется, я сумел рассердить директора. Он вдруг качнулся вперед и ухватил меня за руку.

    – Вот что, хочешь ты этого или нет, но сейчас ты вместе с классом пойдешь на экскурсию в музей… Знаю, знаю, что ты хочешь сказать. Но на этот раз я не приму никаких отговорок.

    – Вы не сможете меня заставить.

    – Могу! В общем так, или ты идешь вместе с классом или не идет никто.

    – Это нечестно, – дернулся я и понял, что совершил ошибку. Виктор Семенович, заметив первые мои эмоции после аварии, обрадовался.

    – Может и нечестно, но я так и сделаю, – твердо пообещал он.

    Я задумался. Какое мне собственно дело до всего этого класса? Ну не сходят в музей один раз. И тут же я понял, что это для меня не сходить в музей ничего не значило. Сколько я их повидал уже? А для всех этих детей выход за пределы территория интерната праздник. Я не боялся, что меня возненавидят – меня и так не любят. Но все же я считал нечестным лишать их этого праздника. Просто не мог. Не мог несмотря ни на что.

    – Хорошо, – сдался я. – Я пойду.

    – Вот и замечательно. В таком случае иди и собирайся. Экскурсия начнется через час.

    Виктор Семенович кивнул и зашагал в сторону здания. Я проводил его хмурым взглядом, вздохнул и нехотя поплелся следом. Нарушить свое обещание я не мог. Тем более обещание Виктору Семеновичу.

    В комнатах царило оживление. Все жили предвкушением экскурсии. Даже ко мне цеплялись гораздо меньше обычного.

    Старая Наседка собрала всех в коридоре.

    – Я надеюсь, вы все будете вести себя прилично?

    – Конечно, Вера Николаевна, – ангельским голоском пропел Валерка. Лично я бы этому обещанию не поверил, но Старая Наседка приняла все за чистую монету. Валерке почему-то она верила. Он вообще ходил у нее в любимчиках, что совсем не говорило о ее уме, за что я и прозвал Веру Николаевну Старой Наседкой.

    – Так, Золотов, ты готов? Или тебе индивидуальное приглашение надо?

    Я неопределенно дернул плечом, не понимая, что ей от меня надо.

    – Выходим. – Старая Наседка захлопала в ладоши, как будто первоклашек собирала. Вообще эта манера обращения с нами как с несмышленышами больше всего раздражала всех. А уж сколько смеха было когда она таким же манером на виду почти у всего интерната начала разговаривать со своим сыном. Это сыночек – тридцатилетний дядя – с трудом вырвался из заботливых рук мамаши и сбежал. А Старая Наседка, похоже, даже не поняла в какую глупую ситуацию поставила своего сына.

    Парами мы вышли из ворот – еще один идиотизм Старой Наседки. Я видел как многие пытались смущенно спрятать глаза от прохожих, которые с недоумением наблюдали как четырнадцатилетние подростки парами – как первоклашки идут по улице. Но попробуй, нарушь строй. Старая Наседка мигом отправит провинившегося назад, да еще и в интернате придумает наказание. Так же парами она посадила нас и в трамвай.

    * * *

    Исторический музей мне понравился.