Она сменила свою полицейскую униформу на жёстко сделанные на заказ пиджак и брюки, но взгляд всё ещё был официальным… была даже брошка Морганвилля на отвороте. Может, у неё больше не было ружья, но она всё ещё выглядела вполне компетентно и опасно.

— В этом, — сказал Шейн и достал свою идентификационную карту. — Что за чертовщина со всем этим?

Он, конечно, не терял времени зря.

Ханна посмотрела на неё и вернула назад без улыбки.

— Не нравится твоя фотография?

— Да ладно, Ханна.

— Есть определенные… компромиссы, на которые я должна была пойти, — сказала она. — И нет, я не рада этому. Но введение идентификационной карты не убьёт тебя.

— Лицензия на охоту может, — сказала Клэр. — В письме Майкла было сказано, что она в силе. Любой вампир может убить одного человека в год, свободно и ясно. Ты знала это?

Это вызвало резкий, нечитаемый взгляд у мэра, и через мгновение Ханна сказала:

— Я знаю об этом. И работаю над этим. У нас будет специальное заседание во второй половине дня, чтобы обсудить это.

— Обсудить это? — сказал Шейн. — Мы говорим о лицензии на убийство, Ханна. Как ты можешь подписаться на это?

— Я не подписывалась на это. Я была в меньшинстве, — сказала она. — Оливер… влияет на Амелию. В разгроме драугов — которое мы должны были сделать, чтобы сохранить в безопасности человеческое население — мы также уничтожили единственное, чего вампиры действительно боялись. Они, конечно, больше не боятся людей.

— Лучше бы боялись, — сказал Шейн мрачно. — Мы никогда не принимали ни одного такого положения. Это не изменится.

— Но… Амелия обещала, что всё изменится, — сказала Клэр. — После того, как мы ликвидировали её отца, Бишопа. Она сказала, что люди будут иметь равные права в Морганвилле, что вся эта охота закончится! Ты слышала её.

— Я слышала. Но теперь она передумала, — сказала Ханна. — Поверь мне, я пыталась остановить всё это, но Оливер отвечает за ежедневные дела. Он ввёл еще двух вампиров в Совет Старейшин, из-за чего получается три к одному во время голосования вампиров против людей. Короче говоря, они могут просто игнорировать мой голос, — в основном она выглядела спокойной, но Клэр заметила, как напряжены ее мышцы челюсти и то, как она отвернулась, будто бы вспоминая что-то плохое.

Клэр проследила за её взглядом и увидела одинокую картонную коробку в углу. Ханна недолго занимала свою должность, так что это, возможно, осталось после распаковки… но из того, что она знала о ней, Мэр Мосес не была тем, кто позволил бы вещам стоять без дела.

— Ханна?

Мэр сфокусировалась на ней, и на секунду Клэр подумала, что она может рассказать о том, что её беспокоило, но Ханна покачала головой.

— Ничего, — сказала она. — Клэр, пожалуйста последуй моему совету. Оставь это. Ты не сможешь сделать или сказать ничего, чтобы она передумала, Амелия не такая, какой ты знала её прежде. Она не разумна. И с ней не безопасно. Если я смогу сделать что-нибудь, чтобы остановить это, я сделаю; семь поколений моей семьи родом из Морганвилля, и я не хочу видеть, как ухудшаются дела, не больше, чем ты.

— Но… если мы не поговорим с Амелией, то что мы сделаем, чтобы остановить это?

— Я не знаю, — сказала Ханна. Она казалась сердитой и обеспокоенной. — Я просто не знаю.

Клэр резко вспоминала, что Ханна не была просто шерифом маленького города, повышенным до мэра. Она была солдатом, и она сражалась за свою страну.