Она подняла руку резким, сердитым жестом.

— Наши законы ясны: правит сильнейший. Моя сестра была сильной; в истории было много тех, кто восставал против неё и проигрывал. Её сила перенесла нас сюда, в этот город, в место, где мы, наконец, можем вновь обрести свою законную славу. Но не ошибайтесь: она колебалась. Она развратила себя, идя на компромисс с людьми, своими законами и моралью, забыв, что свойственно вампиру.

Теперь криков протеста было больше, громче. Возможно, это было не то, что ожидала Наоми, подумала Клэр, в её плечах было видно растущее напряжение, а рука, которую она всё ещё держала поднятой, казалось, дрожала, совсем немного.

— По этому поводу не будет никаких дебатов! Моя сестра стала слабой и глупой, и она была побеждена предательством. Не моим, а любовника, которому она доверяла. Она больше не подходит для правления. Не бойтесь, я сожгу предателя вместе с ней, и мы начнем возрождение.

На этот раз никто не кричал. Была жуткая тишина. Клэр не могла сказать, победила ли Наоми, или что-то еще, что не сулило ничего хорошего для потенциальной королевы. Вампиров было не так легко прочитать, особенно в больших группах.

Люди успокоились совсем, даже Моника. Хрупкая бабушка Дэй стояла очень высоко, едва опираясь на свою трость. Но кто-то новый стоял рядом с ними, почти невидимый за высокой, длинноногой фигурой Моники… другой человек, не вампир.

Дженна? Что, чёрт возьми, охотник за призраками делает здесь? Пытается получить сюжет? Она в своём уме?

Нет. Она держала за руку кого-то еще; небольшая, худенькая фигура, в которой Клэр узнала Флору Рэмос, сместилась в сторону.

Дженна держала за руку Миранду.

Миранда не должна быть осязаемой. Но она была очень даже осязаемой, хотя цеплялась за руку Дженны, как за спасательный круг в бушующем океане. Может быть, психические способности Дженны подпитывали Миранду и позволяли сохранить её ночную форму за пределами территории Стеклянного Дома, но судя по напряженным, испуганным выражениям их лиц, это было не легко.

Какого черта они делают?

Наоми не видела их, а даже если бы и видела, они её не заботили. Она была занята, пытаясь очаровать свои новые объекты.

— Завтра начнётся наша новая эра, и я введу вас в неё, — продолжила она. — У вас отнимали права так долго, мои друзья — подвергали унижению, жалобам и ограничению со стороны тех, кто по закону является нашей собственностью. И с этим покончено. В знак этого я даю вам первую кровь Морганвилля. Ваше право взять их, как правителей не только этого места, но и всего мира, — она протянула белую руку, чтобы указать на стоящих в стороне — двадцать человек, включая Монику.

Вампиры посмотрели в ту сторону. Никто не двигался, а затем Джейсон вышел из толпы и сказал:

— О, чёрт, время, когда кто-то сделал правильный поступок.

Он схватил Монику и вытащил из огороженной зоны.

Она вскрикнула и ударила его, достаточно сильно, чтобы он немного отклонился назад, Клэр кинулась вперёд и вырвала деревянную стрелу из груди Оливера на полной скорости. Она сильно бросила ее через прутья клетки и закричала:

— Моника, лови!

Моника наклонилась назад, пока Джейсон пытался подтащить её к себе, и увидела стрелу, летящую к ней по воздуху. В движении, которое было отвратительно изящным — и, возможно, она не смогла бы его повторить, если бы действительно подумывала об этом — Моника схватила её и сунула не в сердце Джейсона, а ему между зубами.

— Выкуси! — крикнула она и пнула его. На её туфлях, подумала Клэр, были серебряные носы и шпильки. Она сняла их и держала наготове. — Кто-нибудь хочет еще?

Джейсон выплюнул стрелу, выглядя яростным и смущенным, а когда попытался схватить её, она всадила туфлю ему в руку.