Проснулась  я в палатке одна от холода. Выбралась из спального мешка, прошла по  спящему лагерю к спускающейся к реке тропинке, чтобы хоть немного  развеять наполнявший голову туман. Услышав голоса за резким поворотом, я  решила было развернуться и направиться обратно к палаткам, как  остановилась, различив голос Айвара:

— Только ее увидел, так сразу понял, что она будет моей.

—  Я даже и не думал, что она такая, — задумчиво ответил ему Сашка. — Оля  говорила, что она только закрылась от людей, что это самозащита — ее  колючесть — а я не очень-то верил. Злючка она и в Африке злючка. А ты  вот…

— Работа у меня такая — людей насквозь видеть. Без этого хороших картин и фотографий не бывает.

— Талант у тебя людей видеть под масками. Знал бы, что она такая…

— … а лапы подальше от нее держи. Я за этой снежной королевой год бегал, а теперь она моя…

—  Твоя, так твоя, — быстренько согласился Сашка. — Стоите вы друг друга.  Только про то, что это я тебе тот афродизиак привез, ты ей все же не  рассказывай. Убьет же.

Афродизиак,  значит! Пылая гневом, я скользнула в лагерь и быстренько нашла на  раскладном стуле то, что искала: ноутбук Айвара. Откинув крышку, я  решила было слегка попортить фотографу репутацию, как увидела на рабочем  столе снимок, в точности повторяющий тот карандашный рисунок: на голове  воронье гнездо, на губах — сумасшедшая улыбка, а в глазах… это  странно-нежное выражение. Беззащитное до боли. И когда только снять  успел? Вчера, как пить дать… а уже и в компьютере, и на десктопе.

Я  захлопнула крышку ноутбука и положила машинку Айвара на место. А ну  нафиг. Беззащитное, так беззащитное, главное, что я счастлива.