Моргана наклонила голову:

– Я... думаю, я просто устала, вот и все, ведь у нас было довольно трудное время...

Мэттью покачал головой, преграждая жестом ее объяснения.

– Должен признаться, поначалу я и сам так думал, – сказал он. – Но вот уже два дня, как ты вернулась, и, если уж на то пошло, сейчас вид у тебя еще более измученный и изможденный, чем когда ты сходила по трапу самолета в Галеао. Моргана, что происходит? Расскажи мне. Что-нибудь случилось с тобой там, в Монтераверде, о чем ты не хочешь говорить?

Моргана отошла от него и повернулась спиной, доставая расческу.

– Ну что ты, что там могло такого случиться? – парировала она, очень надеясь, что говорит это легким тоном.

Мэттью пожал плечами:

– Ну конечно, так я тебе и поверил. Я ведь достаточно хорошо тебя знаю, Моргана, и вижу, что что-то мучает тебя, что-то тревожит твой чистый лобик.

Моргана испустила тяжелый вздох:

– А ты упоминал об этом при Деннисонах? Говорил об этом Руфи?

Мэттью нахмурился:

– Я спрашивал у Руфи, верно, не знает ли она, что с тобой творится.

– И что она сказала?

Мэттью вздохнул:

– Она мне сказала что-то о мужчине, с которым ты познакомилась на приеме в их посольстве. Она думает, что ты встретилась с ним там.

– Понятно. – Моргана беспокойно крутила в руках расческу. – Зря ты с ней об этом заговорил.

– А почему? Ты же моя дочь. Я имею право знать, что тебя гложет, а тебя явно что-то мучает, я же вижу.

Моргана бессильно опустилась на край кровати.

– Хорошо, – сказала она, все равно уже готовая все рассказать отцу. – Там был один человек. Его зовут Луис Сальвадор. Его отец был какое-то время президентом Монтераверде. А нынешний диктатор Куэрас убил его отца.

Мэттью медленно кивал головой:

– И каким образом все это связано с тобой?

– Этот человек – Луис Сальвадор – он... был... он предводитель партизан в Монтераверде... он стоит за угоном самолета!

– Да ты что! – поразился Мэттью. – То есть ты хочешь мне сказать, что этот человек – революционер – что-то для тебя значит! – Теперь голос его стал сердитым.

Моргана наклонила голову:

– Да. – И, не давая отцу возразить, продолжила: – Ты не понимаешь. Эти партизаны – они не преследуют корыстных интересов, их цель – принести благо своей стране.

Вид у Мэттью был очень скептический.

– Они все так говорят.

– Знаю, но в данном случае это правда. Луис не какой-нибудь бандит! Он очень образованный человек. Он тебе понравился бы. Его все любят.

Мэттью качал головой:

– Ну что ж, во всяком случае, он всех вас отпустил целыми и невредимыми.

– Да. – Моргана чувствовала себя так, словно стоит на краю бездны. – Все равно, теперь это уже не имеет значения.

– Что это значит?

– Это значит, что, судя по всему, революция не удалась. Все должно было закончиться уже два дня назад.

– Вот как? – Мэттью нахмурился. – Интересно, не об этом ли болтали ребята в клубе.

Моргана резко обернулась к нему:

– Какие ребята?

– Ну, в этом клубе, куда водил меня Деннисон. Как раз перед тем, как нам уходить, там поднялся невообразимый шум. Кто-то принес последнюю газету, и там было что-то об этом человеке, Куэрасе, я совершенно уверен.

Моргана всплеснула руками:

– Ты не знаешь, о чем они говорили?

Мэттью покачал головой:

– Я как-то не прислушивался, а Деннисоны разговаривали с другими людьми.