— Нет, не так.

— Ты останешься здесь до выборов?

— Да. Хочу поездить по деревням.

— Хорошо. Только постарайся особенно не задерживаться. Работы у тебя непочатый край. Эди посвятил тебя в наш план? Несколько недель ты будешь заместителем министра, а затем я устрою смену министерских постов. Теперь хоть есть кем заменить. Вначале у нас совсем не было людей. Я уж подумывал, не предложить ли министерский портфель Эндьюре.

— А как насчет Тома?

— Ты ведь сам догадываешься.

— Что он собирается уезжать? Да, об этом я догадался. Но по доброй ли воле? Он в совершенном отчаянии.

— Знаю. Мы же с ним были вместе последние недели. Я пытался уговорить его остаться.

— Но сам ты не очень этого жаждешь?

— Он меня довольно часто ставил в неловкое положение. Тем не менее попробуй убедить его. Задержи его здесь, если тебе хочется.

— Неужели нельзя подыскать ему ничего подходящего?

— Я подумывал о руководящем посте в партии, но очень уж он бестактен. Не успел приехать, как сразу выложил перед всеми свои взгляды и убеждения. Теперь те, кто стоит за племенной уклад, и слышать о нем не хотят. А на них все держится. Все очень сложно, Мэби.

— Я начинаю понимать, — сказал Мэби и прибавил про себя — И ты снова начинаешь мне нравиться.

— Я рад, что ты приехал, Мэби, — сказал Удомо. — У нас впереди адова работа… Пойду-ка я назад к вождю. Надеюсь, что проклятое пиршество скоро кончится. У меня слипаются глаза. За последние трое суток я спал не больше шести часов.

— Я попробую намекнуть ему, — сказал Мэби.

Удомо улыбнулся — печально, виновато.

— Мэби, если бы только я мог взять назад то, что случилось в Хэмстеде…

Лицо Мэби стало непроницаемым. Удомо круто повернулся и пошел обратно к вождю.

«Этого нам не дано, — с горечью подумал Мэби, — нет, не дано».

Его поманил вождь. Мэби подошел к ним.

— Прошу извинить переход на личные темы, — сказал по-английски Удомо.

— Роскошь для нас непозволительная, — горько заметил Мэби.

— Ты еще убедишься, до какой степени это справедливо, — тихо ответил Удомо.

— О чем вы говорите? — спросил вождь.

— Премьер-министр заканчивает свою поездку. Много ночей он совсем мало спит. Я спросил его, не хочет ли он пойти спать. Он ответил, что, пока пир не кончен, он не уйдет, несмотря на усталость. Он не хочет обидеть вас. И не хочет, чтобы я сказал вам об этом. Вот почему мы говорили на языке белых.

— Мои друзья чересчур обо мне заботятся, — улыбнулся Удомо.

— Значит, это умные и преданные друзья, — сказал вождь. — Человек, который несет на плечах тяжелый груз, должен беречь свои силы. Сейчас я прикажу окончить пир. Мой народ убедился, что ты чтишь наши законы и обычаи. Пусть сын наших гор, сын нашего племени правит страной вместе с тобой.

— Ты добр и мудр, — сказал Удомо.

Вождь встал и хлопнул в ладоши. Наступила тишина…

В тот самый вечер в Куинстауне беседовали губернатор и начальник его канцелярии.

— История с Мхенди — первое серьезное осложнение во внешней политике, которое придется расхлебывать нашему премьер-министру, — говорил Джонс.