Он пустился в путь к тому дому, где Мейзи работала. Чем ближе он подходил, тем сильнее чувствовал, что у нее, скорей всего, завелся новый дружок, и росло убеждение, что это нехорошо. Шаги его словно выстукивали: «Это плохо, очень плохо». И слова эти зажужжали в мозгу. И быстро нарастал страх — только бы не это!

Ну вот, теперь уже близко. Хорошо будет повидать Мейзи и Опору тоже. А Мейзи ему обрадуется? В самом деле обрадуется? Одет он не очень-то чисто. Может, она не захочет с ним разговаривать. Может, ее нет дома.

Он потер пальцем лацкан своей куртки, аккурат-псе заправил рубашку и в отчаянии уставился на ботинки.

Подходя к дому, где жила Мейзи, он весь дрожал. Посмотрел на калитку, облизнул губы. Нельзя показать, что нервничаешь. Надо быть спокойным. Как настоящий мужчина. И Мейзи надо сказать, что зашел просто поговорить о чем-то, что очень его занимает. Но как сказать ей про людей без цвета? Он попробовал собраться с мыслями, но мысли разбегались. И слова, уже дрожавшие на кончике языка, все куда-то подевались.

И он повернул обратно, в Малайскую слободу. Не может он говорить с Мейзи. И наверно, Мейзи этого не захочет, и уж наверно не поймет его.

Да, не надо к ней ходить. Лучше вернуться к себе в комнату, переодеться в рабочее платье и полежать на кровати, пока не настанет время идти на работу.

На руднике, когда Кзума туда пришел, царило смятение. Мерцали несчетные огни, слышался нестройный гул голосов. Заливались свистки, кучки людей перебегали с места на место. Пробираясь между ними, он узнал кое-кого из бригады Йоханнеса. Далеко впереди маячил Рыжий. Видимо, произошел несчастный случай.

Он ухватил за плечо незнакомого горняка и тряхнул его.

— Что там?

— Несчастный случай.

— Где Йоханнес?

— Не знаю.

— Он там, внизу, — сказал кто-то другой.

Кзума добрался наконец до Падди. Падди схватил его за руку.

— Йоханнес и Крис внизу. Я сейчас туда спускаюсь.

— И я с тобой, — сказал Кзума.

— Это опасно, — сказал какой-то белый.

— Подождите, когда будут спускаться техники, — сказал управляющий.

— Там двое рабочих, — сказал Падди и двинулся к малой клети, и Кзума за ним.

Они вошли, и клеть полетела вниз.

Подошла машина «скорой помощи». Люди стояли наготове с носилками. Ждали два врача. Толпа притихла. Управляющий все поглядывал на часы. Минуты еле ползли.

Пять… Десять… Пятнадцать… Двадцать…

Но вот — слышно, клеть поднимается. В могильной тишине Кзума вышел из клети и вынес тело Йоханнеса, а за ним Падди с телом Криса.

Врачи осмотрели два тела. И Крис, и Йоханнес были мертвы.

— Они собой держали стену, чтобы мы успели выйти! — выкрикнул один из горняков и зарыдал.

Никто его словно и не слышал.

Тела погрузили в санитарную машину, она отъехала.

Дышать стало чуть легче. Два техника спустились в забой обследовать, что там случилось. Люди ждали в полном безмолвии. Время снова еле ползло. Падди предложил Кзуме сигарету.

Техники вернулись.

— Ну? — спросил управляющий.

— Небольшой обвал, — ответил один из техников. — Сейчас все тихо. Там стояки долго мокли, ну и в одном месте прогнили. И не выдержали. Ничего серьезного. Если б эти двое не поддались панике и остались на своих местах, а не бросились очертя голову затыкать собой дыры, все было бы в порядке.