Ему почему-то вдруг стало жаль ее, такую строгую, серьезную, на чьи хрупкие плечи легли далеко не девичьи заботы.

— Почему не пойти, если надо. Да и посылал комсомол на стройку, а не на прогулку.

Так Шариф Кутуев оказался в бригаде Мусаева.

Каждое утро, шагая в людском потоке, вливающемся в проходную, Шариф поглядывал в сторону рудоприемника. Там к началу смены в широкие ворота обогатительной фабрики, тяжело урча, въезжали двадцатипятитонные и сорокатонные БелАЗы, КрАЗы, чешские «татры», груженные медной рудой.

Вырос Шариф в большой трудовой семье и к любой профессии относился с уважением. Но парни в высоких кабинах могучих машин казались ему штурманами необыкновенных кораблей, водителями могучих танков, и когда они небрежно сходили с высот на землю, ему чудилось, что не тяжелая дверь хлопнула, а громыхнула крышка бронированного люка.

В перерыв, если удавалось быстро пообедать в чайхане, он не задерживался у теннисных столов, а спешил на приемный пункт обогатительной фабрики.

Громадные самосвалы, доверху груженные рудой, загонялись на автоматический опрокидыватель, и два стержня домкрата, словно две богатырские руки, легко поднимали закрепленную машину, ставили ее почти вертикально.

Все оставшееся время перерыва Кутуев, тяжело вздыхая, завороженно смотрел, как, точно развернув неуклюжие машины, въезжали ребята на узкие полосы опрокидывателя или, мягко съехав, прежде чем исчезнуть за высокой оградой, на полном ходу вдруг лихо тормозили, пропуская идущую навстречу махину с грузом, а через секунды моторы уже ревели на шоссе к рудникам.

Многих шоферов он знал по именам, особенно нравились ему два демобилизованных солдата, еще носившие ладную армейскую форму. Они работали в колонне недавно, но уже задавали там тон. Они и приметили Шарифа, часто появлявшегося в обеденный перерыв на разгрузке.

— Что, парень, нравится машина? — спросил чернявый Калхаз, любовно поглаживая никелированного медведя на радиаторе.

Шариф спросил что-то про мотор.

— Да ты, оказывается, свой брат — шофер! — воскликнул Сергей, старший в компании. — Второй класс, говоришь? Приходи в колонну, составим протекцию.

— Не могу. Сейчас не могу, вот сдадим компрессорную, тогда, наверное, — говорил Кутуев, и перед его глазами вставало озабоченное лицо девушки из штаба. Ему казалось, что она тотчас же узнает, что он ушел из бригады, узнает и огорчится.

Ранней весной сдали, наконец, компрессорную и перешли на градирню электролитного цеха. Однажды к перерыву у них кончился бетон. Шариф не спеша пообедал в чайхане, выстоял в очереди на теннис. Проиграв первую же партию — играли на вылет, побрел на обогатительную фабрику.

Сергей, разгрузившись, отвел в сторону серебристую «татру» и щедро поливал ее мощной струей воды.

— Чего это ты средь бела дня форс наводишь? — спросил Кутуев, протягивая Сергею руку.

— А ты что в рабочее время разгуливаешь? — ответил вопросом Сергей, с улыбкой поглядывая на часы.

— Шабаш. Бетон вышел.

— Тогда влезай в машину, узнаешь почему, — сказал Сергей, выключая воду.

Кутуев забрался на высокое сиденье; поролоновые подушки слегка пружинили под ним.

— Ну что, трогаем? — спросил Сергей, захлопывая дверцу кабины, и машина легко взяла с места.

«Татра» выскочила на бетонку и, рассекая накаленный воздух, понеслась в горы. Водители приветствовали друг друга взмахом руки из кабины, а чаще — гудком сирены.