— Помню только, — неожиданно произнес Делакруа, — что у меня это заняло много времени. Чуть ли не всю ночь. Я крепко обнял Артура перед тем, как положить в яму. Простился с ним.

Делакруа посмотрел на Босха, словно ища подтверждения, что правильно поступил.

— Давайте уточним кое-что, — сказал тот. — Какой глубины была яма, в которую вы его положили?

— Мелкой, около двух футов.

— Как вы ее вырыли? У вас были при себе инструменты?

— Нет, я об этом не подумал. Пришлось копать руками. Особенно углубиться не удалось.

— А что сделали с рюкзаком?

— Тоже положил туда. В яму. Но не уверен.

Босх кивнул:

— Хорошо. Помните что-нибудь о том месте? Было оно крутым, пологим или грязным?

Делакруа покачал головой:

— Не помню.

— Были там дома?

— Да, несколько домов поблизости было, но меня не видел никто, если вы это имеете в виду.

Босх решил, что зашел слишком далеко на опасную почву. Требовалось вернуться и прояснить некоторые детали.

— А скейтборд вашего сына?

— Скейтборд?

— Что вы с ним сделали?

Делакруа подался вперед и задумался.

— Знаете, право, не помню.

— Закопали вместе с Артуром?

— Не помню...

Босх подождал несколько секунд. Делакруа молчал.

— Хорошо, мистер Делакруа, сейчас мы устроим перерыв, я пойду поговорю с напарником. Подумайте обо всем, что мы говорили. О месте, куда отнесли своего сына. Постарайтесь вспомнить о нем побольше. И о скейтборде.

— Ладно.

— Я принесу вам еще кофе.

— Спасибо.

Босх поднялся, собрал пустые чашки и вышел из комнаты. Тут же направился к аппаратной и открыл дверь. Там были Эдгар и еще кто-то. Незнакомый Босху человек смотрел на Делакруа сквозь прозрачное с одной стороны зеркало. Эдгар потянулся к видеокамере, чтобы ее выключить.

— Не выключай, — торопливо произнес Босх. — Пусть работает. Если он вспомнит еще какие-нибудь детали, то я не хочу, чтобы кто-либо заявил, будто их сообщили ему мы.

Эдгар кивнул. Другой человек отвернулся от зеркала, широко улыбнулся и протянул руку. С виду ему было не больше тридцати лет, с темными, гладко зачесанными назад волосами и очень белой кожей.

— Привет, Джордж Португэл, помощник окружного прокурора.

Босх поставил пустые чашки на стол и обменялся с ним рукопожатием.

— Похоже, дело у вас интересное, — сказал Португэл.

— И становится все интереснее, — усмехнулся Босх.

— Ну, судя по тому, что я в течение десяти минут видел, вам совершенно не о чем беспокоиться. Это верняк.

Босх кивнул. Ему хотелось рассмеяться над бессмысленностью данного заявления. Он прекрасно понимал, что на интуицию молодых прокуроров полагаться не стоит. Подумал обо всем, что случилось до того, как они привели Делакруа в комнату по ту сторону зеркала. К тому же ему было известно, что никаких верняков не бывает.

Португэл покинул комнату для допросов, по-прежнему считая это дело верняком. Однако Босх не разделял его уверенности. Он никогда не бывал так удовлетворен добровольными признаниями, как другие детективы и прокуроры. Считал, что искреннее раскаяние встречается в мире редко. Относился к непредвиденным признаниям с предельной осторожностью, всегда искал за словами какую-то игру. Для него каждое дело походило на строительство дома.