Голлиер просмотрел свои записи и скрестил руки на груди.

— Очень скоро вы получите мое заключение. А от себя лично добавлю, что, надеюсь, вы непременно найдете того, кто так обращался с мальчиком. Эти люди заслуживают самого сурового наказания.

Босх кивнул.

— Отыщем, — сказал Эдгар. — Будьте уверены.

Они распрощались, вышли из здания и направились к своей машине. Босх молча сидел несколько минут, потом завел мотор. Неожиданно он сильно ударил основанием ладони по рулю, и это отозвалось болью в поврежденной стороне груди.

— Знаешь, мне это не внушает веры в Бога, как доктору, — промолвил Эдгар. — Я начинаю верить в пришельцев, зеленых человечков из космоса.

Босх взглянул на него. Эдгар, прислонясь головой к ветровому стеклу, уставился в пол машины.

— Почему?

— Потому что не может человек так обращаться со своим ребенком. Должно быть, спустился космический корабль, пришельцы похитили мальчика и нанесли ему все эти увечья. Единственное объяснение.

— Да, Джерри, мне бы хотелось, чтобы оно появилось в заключении экспертизы. Тогда бы мы просто отправились по домам.

Босх включил скорость.

— Мне нужно выпить.

И стал выезжать со стоянки.

— Мне нет, дружище, — сказал Эдгар. — Я мечтаю увидеть своего парнишку и обнимать его, чтобы стало легче на душе.

Всю дорогу до Паркер-центра они ехали молча.

— Сюда, ребята, — сказал Джеспер. — Результатов у меня немного, но что есть, представлю.

Он повел их через главную лабораторию, в которой работали несколько криминалистов, в большое помещение с искусственным климатом, где одежда и другие улики лежали на покрытых нержавеющей сталью сушильных столах. Это было единственное место, способное соперничать по запаху гниения с прозекторским этажом.

Джеспер подвел детективов к двум столам, где Босх увидел раскрытый рюкзак и несколько предметов одежды, почерневших от земли и плесени. Еще там был пластиковый пакет для бутербродов, заполненный чем-то черным, сгнившим.

— В рюкзак проникали вода и грязь, — сказал Джеспер. — Насколько я понимаю, постепенно.

Криминалист достал из кармана халата ручку и, растянув, превратил в указку. Ею он пользовался при объяснениях.

— В вашем рюкзаке мы обнаружили три комплекта одежды и сгнивший бутерброд или какую-то еду. Если конкретно, три тенниски, три пары белья, три пары носков. И пакет с едой. Там был конверт, вернее, его остатки. Его здесь нет, он в отделе исследования документов. Но особых надежд, ребята, не питайте. Он в еще худшем состоянии, чем этот бутерброд — если то был бутерброд.

Босх составлял в блокноте список:

— Какие-нибудь метки есть?

Джеспер покачал головой:

— Никаких личных меток ни на рюкзаке, ни на одежде. Но две детали заслуживают внимания. Во-первых, на этой майке есть фирменная марка. «Твердый прибой». Сейчас ее не видно, но я разглядел надпись в ультрафиолетовых лучах. Она идет по всей груди. Может, пригодится вам, может, и нет. «Твердый прибой» — это обозначение скейтбординга.

— Понятно, — сказал Босх.

— Затем наружный клапан рюкзака. — Джеспер откинул его указкой. — Я его слегка отчистил и обнаружил вот что.

Босх наклонился над столом. Рюкзак был из синего брезента. В центре клапана явственно виднелось потемнение в виде большой буквы Б.

— Судя по всему, там была наклейка, — продолжил Джеспер. — Сейчас ее нет, и я, собственно, не знаю, исчезла она до того, как рюкзак закопали, или после.