— Только нам требуется осторожность. Ты работаешь недавно. Я знаю, как разносятся сплетни, так что здесь моя вина. Нам не следовало оставлять твою машину на стоянке отделения в ту первую ночь.

— Да пошли они все, если не понимают шуток!

— Нет, это...

Босх подождал, пока официантка поставит кружки на маленькие картонные подставки с фирменным знаком «Гиннесс».

— Нет, Джулия, это серьезно, — продолжил он, когда официантка удалилась. — Если мы хотим сохранить наши отношения, нам следует быть осторожными. Уйти в подполье. Больше никаких встреч на скамье, никаких записок, ничего подобного. Нам даже нельзя больше появляться здесь, потому что сюда заходят полицейские. И подполье нужно глубокое. Мы встречаемся за пределами отделения.

— Ты так говоришь, будто мы шпионы какие-то.

Босх поднял кружку, чокнулся с Джулией и стал жадно пить. После трудного дня пиво было очень вкусным. Ему тут же пришлось сдержать зевок, Джулия увидела это и сделала то же самое.

— Шпионы? Вроде того. Ты забываешь, я служу в полиции более двадцати пяти лет. А ты всего-навсего «сапожок». Врагов у меня здесь больше, чем арестов у тебя на счету. И кое-кто из них воспользуется любым случаем мне насолить. Может показаться, я беспокоюсь только о себе, но суть в том, что если им потребуется взять в оборот новенькую и таким образом свести счеты со мной, они сделают это моментально. Я не преувеличиваю. Моментально.

Джулия, втянув голову в плечи, посмотрела в одну сторону, потом в другую.

— Ясно, Гарри — то есть Секретный Агент ноль-ноль сорок пять.

Босх усмехнулся:

— Ты думаешь, все это шутки. Подожди, получишь первый вызов в отдел внутренней безопасности, тогда поймешь.

— Я не считаю это шуткой. Просто поддразниваю тебя.

Оба глотнули пива, Босх откинулся назад и попытался расслабиться. От камина шло приятное тепло. Напряжение быстро проходило. Он взглянул на Джулию, та улыбалась так, словно знала о нем какую-то тайну.

— Что такое?

— Ничего. Просто ты очень уж разгорячился.

— Я стараюсь защитить тебя, вот и все. У меня уже четвертак за плечами, поэтому мне легче.

— Что это означает? Я слышала, как люди говорят: «Четвертак за плечами», — словно они неприкасаемые или что-либо в этом духе.

Босх покачал головой:

— Неприкасаемых нет. Но после двадцати пяти лет службы полагается максимальная пенсия. Прослужишь двадцать пять или тридцать пять, деньги будут идти те же самые. И «четвертак за плечами» означает, что у тебя есть возможность послать все к черту. Не нравится, как обходятся с тобой — можешь в любое время сказать «до свидания» и хлопнуть дверью. Ты уже служишь не ради заработка.

Официантка снова подошла и поставила на стол корзинку воздушной кукурузы. Джулия спросила у Босха:

— Тогда ради чего служишь ты?

Он пожал плечами и уставился в кружку.

— Ради дела, пожалуй... В нем нет ничего возвышенного или героического. Это просто возможность время от времени восстанавливать справедливость в гнусном мире.

Он принялся выводить большим пальцем узоры по кружке.

— Например, это расследование... Если сумеем довести его до конца... то в какой-то мере искупим то, что случилось с этим ребенком. Не знаю, но мне кажется, это все-таки что-нибудь значит для мира.

Босх вспомнил о черепе, который утром показал ему Гол-лиер. Жертва убийства, пролежавшая в битуме девять тысяч лет. Город костей, и все они ждут своего появления из-под земли. Ради чего? Ведь до них никому уже нет дела.

— Не знаю, — продолжил он.