Маори побежала по трапу прямо к Бирру. Я запоздало вспомнил, что чудовище не может учуять свою «родительницу». Маори что-то ласково говорила, призывно махала руками, но зубастая девочка спускаться к ней не спешила.

Лесняки каркали внизу, как осипшие вороны.

Мокрик добрался до промежуточного пульта между цистернами. Я ни черта не понимал в этой технике и не мог ему подсказать. Трубы и шланги, толстые и тонкие, походили на клубок сцепившихся змей.

Доктор Маори бежала по спине Бирра. Он дернул шарнирами, подтянул к себе оторванное колено. Валявшаяся в стороне обгоревшая голова потихоньку поползла навстречу туловищу. Маори перескочила с шеи Бирра на лесенку, протянула руку вверх. Зеленая девчонка сделала несмелый шажок навстречу.

– Бауэр, снаряды остались?

Бауэр вцепился в свою картечницу, словно я у него пытался отнять любимого ребенка. Я перехватил огнемет поудобнее и спрыгнул вниз. Скрюченная бабка что-то орала, брызгая слюной. Наверное, советовала своей внучке кинуться вниз головой, но ни в коем случае не даваться в руки проклятым оккупантам.

Маори уже почти добралась до зеленокожей девочки. Мокрик один за другим рубил электрическим резаком трубы, пока одна из них не разразилась буйным фонтаном. Бауэр обогнал меня с пушкой на плече. Бирр прирастил голову, встал на ноги и… попятился.

Он боялся воды. Точнее, воды боялся его прототип, вызванный к жизни больным мозгом планеты. Он боялся не просто воды, а той заговоренной воды, которую заряжал в маленькое волшебное ружье красный Песенник из мультфильма.

Оказывается, самый сладкий звук на свете – это шипение струи, вырывающейся из пожарного шланга. Я это шипение не забуду никогда. У Бирра оплавилась морда, он качнулся в сторону. Маори оторвала дикарку от лестницы, вихрем пронеслась под клешней великана, под защиту Бауэра.

– Ага, получай! – вопил абсолютно мокрый Мокрик.

Бирр попытался затянуть свою славную песенку, но струя угодила ему в рот. Драконья морда развалилась надвое. За ней начало расплываться туловище. Когтистая лапа упала в щель между трапом и блестящим боком цистерны. Внизу осмелевшие лесняки прыснули в стороны.

Маори обнималась с Бауэром и что-то кричала. Спасенная дикарка сломя голову драпала в другой конец зала. Вода хлестала из пробитого шланга, на пульте оператора тревожно ревела сирена. Мокрик фыркал, как кит, и распевал гимн легионеров.

Кажется, я тоже что-то орал, потрясая бесполезной опустевшей картечницей. Про девчонку и прочих лескяков мы в тот момент все забыли. Бирр издал звук, какой мог бы, наверное, издать пробитый паровой котел. Он свалился на спину, на секунду я увидел его разные пятки, пятки мультипликационного персонажа. Сквозь черные куриные пальцы вытекало что-то клейкое, трясущееся, как желе.

Бирр умер.

Мы вопили и потрясали оружием, как древние легионеры, которых вели в бой первые легаты, назначенные первым сенатом. Мы прыгали над лужей растекающейся органики и совсем забыли про настоящего врага. А когда меня остро кольнуло чувство опасности, стало уже поздно.

Потому что меня кольнуло дважды – в щеку и в шею.

Тазер я успел выхватить, я даже успел повернуться лицом к врагу, прежде чем мои конечности отказались повиноваться. Лесняки отпрыгнули назад. Все, кроме старухи с утиной головой. Она гоготнула, обнажив вонючие прокуренные зубы, и б третий раз плюнула мне в лицо отравленной стрелой.

Часть третья

ОСТРОВ СПАСЕНИЯ

46

ПЛЕН

Не плачьте об умершем и не жалейте о нем; но горько плачьте об отходящем в плен, ибо он уже не возвратится и не увидит страны своей.

Они закатали меня в сеть, прошитую мелкими крючками; из такого капкана без резака не выбраться. Цепкие пальцы расстегнули пояс и портупею, сняли тазер вместе с батареей и электрокортик.