— Джек, я подъеду в отель позже. Мне кое-что нужно сделать.

— Что-то случилось?

— Ничего серьезного, но это срочно.

Мужчина спокойно смотрел на нее. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Хорошо, увидимся позже, — он кивнул.

Ведет себя так, словно уже все забыл, подумала Мэдди. И ей лучше бы последовать его примеру. Может, и она научится жить с кровоточащей сердечной раной. В конце концов, кровь имеет свойство сворачиваться.

Перед входом в ресторан Мэдди сделала глубокий вдох. Совсем как перед последним экзаменом. Она явилась без предупреждения, но, может, Роберт Валентин — трудоголик до мозга костей — на работе? Она спросила, как к нему пройти, и спустя несколько минут уже стояла в его кабинете.

— Мэдди! Какими судьбами? А Джек? — Роберт выжидающе уставился на нее.

— Здравствуйте, мистер Валентин. Нет, я одна. Извините, что отрываю вас от дел, — она села в предложенное им кресло. — Не буду ходить вокруг да около. Это не совсем мое дело. Точнее, совсем не мое…

Старик вопросительно приподнял бровь, тем самым напомнив ей своего сына. В горле встал ком. Невольно ей вспомнился их первый визит в ресторан. Даже если он не хочет быть с ней, она выполнит то, что задумала. Прощальный подарок, так сказать.

— Дело в том… — отбросив все сомнения, решительно сказала Мэдди. — Короче, мы только что вернулись из Дублина. Джек виделся со своей матерью, и мне стало известно, что случилось двенадцать лет назад.

Роберт Валентин откинулся на спинку кресла и жестом предложил Мэдди продолжать. Она приободрилась. Во время рассказа он ни разу ее не перебил, только меж его бровей залегла глубокая морщинка. Когда она закончила, он спросил:

— Значит, вы говорите, все эти годы Джек намеренно скрывал от меня правду? — Старик помолчал. — Я допускаю, такое вполне возможно, так как у меня есть глаза и я знал, что Кэти пила, — заявил он без обиняков. — Одного не могу понять: почему я должен вам верить? И, если на то пошло, каков ваш личный интерес в этом деле? — он проницательно посмотрел на Мэдди.

— Абсолютно никакого, — она, как могла, безразлично пожала плечами. — Все дело в том, что я больше не хочу и не могу видеть его страданий. Джек, конечно, думает, это незаметно, но я знаю его достаточно, чтобы почувствовать — ему очень плохо. Я, конечно, не могу с уверенностью сказать, что вы чувствуете, но догадываюсь, вам нелегко будет признать свою вину. Я только посчитала своим долгом рассказать вам все как есть, в надежде, что любовь к сыну возобладает над другими чувствами.

Она резко встала и, не дожидаясь его ответа, стремительно вышла. Все, что было можно сделать, она сделала. Теперь осталось сделать решительный последний шаг, и она свободна.

Мэдди открыла дверь и, не раздеваясь, прошла в гостиную. Джек сосредоточенно изучал документы, жуя карандаш. Когда она вошла, мужчина поднял голову.

— Хорошо, что ты вернулась! — Он положил ноутбук и, потянувшись, встал. — Кажется, у нас проклевывается интересное и прибыльное дело. Не хочешь взглянуть?

— Не очень.

Она прошла в спальню и небрежно сбросила пальто на кресло. Джек последовал за ней. Несколько минут он настороженно смотрел, как она укладывает вещи в чемодан, и наконец поинтересовался:

— Что ты делаешь?

— У тебя есть глаза, вот ты и скажи, — бросила Мэдди, не прекращая укладывать вещи.

— Хорошо, спрошу иначе. Куда ты собралась?

— Домой.

В самолете ей стало очевидно, что пути назад нет. Видеть Джека и работать бок о бок с ним она уже не сможет.