Нэго бормотал уже последние слова заклинания, с любовью глядя на поднимающуюся из горшка орхидею, когда дверь его конуры вдруг медленно начала открываться. Колдун вытаращил глаза, оборвав заклинание, и цветок тут же стал чахнуть. «О!» — в отчаянии толстяк отвернулся от двери, быстро шепча последние, самые главные слова. Орхидея вновь подняла головку. Поднял голову и колдун. Торжество, мелькнувшее было в его глазах, тотчас угасло — перед ним стояла девушка. В руках она держала длинный узкий меч, и это совсем не понравилось коротышке. Тем не менее он не собирался показывать свою тревогу юной особе. Сладко улыбнувшись, Нэго указал девушке на табурет и ласково произнес:

— Давно не видел такой красавицы. Откуда ты в наших краях?

Гостья молчала. Презрение и гнев в ее глазах смутили колдуна, он откашлялся и, улыбнувшись еще умильнее, продолжил:

— Когда я встречаю подобную красоту, я вспоминаю дни моей молодости. О, как давно это было! Тогда я выглядел довольно мило. Не верите? Я и сам теперь не верю. Да-а-… с опаской покосившись на меч, Нэго почувствовал, как покрывается липким потом его спина. Юная гостья явно не собиралась вступать с ним в беседу. Судя по всему, намерения ее были куда более серьезные. — В то время я дарил девушкам прекрасные цветы. Мои любимые, орхидеи. Кстати, я садовник. Так что и вам могу подарить свой лучший цветок. Видите, в вазе стоит? Возьмите! Вы такая нежная, вы должны обожать цве…

Закончить он не успел. Огромный дикарь, спокойно спавший до этого, вдруг засопел, приподнял голову — и девушка словно очнулась. Молча и решительно она подняла меч — Нэго взвизгнул — и ударила его точно в темя. В этот момент киммериец открыл глаза.

— Иена?.. — непослушными губами произнес он.

— Конан! — Девушка кинулась к варвару, обняла его за шею. — Что с тобой?

— Не знаю, — он помотал головой, пытаясь прийти в себя. — Я что-то выпил… Не помню…

— А что с Хольдом? — Иена теребила варвара за рукав, но он смотрел на нее мутными глазами и явно не понимал, о чем она говорит.

— О, Митра! — девушка всхлипнула, подошла к юному врачевателю, лежащему без движения на полке. — Как ужасно… Очнись же, Конан! Что мне делать?

Конан постепенно оживал. Синие глаза его светлели, в них появлялось осмысленное выражение и хорошо знакомый Иене блеск.

— Конан… — прошептала она. — Ну, еще немного… Очнись…

Варвар потряс головой, стряхивая остатки сна, и начал вставать. Его огромная фигура еле помещалась в маленькой конуре колдуна. Он осмотрелся. Увядшие орхидеи, потускневшие черные камни, Нэго с разрубленной до бровей головой — да, здесь многое изменилось. Киммериец пожал плечами, затем подошел к Хольду, вытащил его с полки и на руках вынес на улицу. Иена, сквозь слезы улыбаясь, последовала за ним.

Уже наступило утро. Конан с наслаждением вдохнул влажный после дождя воздух. Слабый свежий ветер приятно обдувал лицо и тело, затекшее от долгого неподвижного сиденья. Чахлые деревья слегка покачивались, шуршали листьями, сбрасывая тяжелые крупные капли, и такая спокойная тишина царила вокруг, что, казалось, в природе наступил мир после ночного сражения. А впрочем, это было обычное течение жизни, где буря сменяется безветрием, а шторм штилем, где после ночи обязательно приходит день, а после дня ночь, где умирают одни люди и сразу рождаются другие — словом, где все идет своим чередом.