Робин задумался, будто представил себе эту картину.

— Наверное, его вычислят. — Неутешительно заявил он.

Честер повернулся на кресле к книжному стеллажу и жеманно отпил виски, обхватив стакан своей безволосой полной рукой.

— Он здравомыслящий парень и скользкий, как угорь. Он впишется в их компанию. Ответил он.

Робин опустил голову. Его не покидало чувство ответственности за Джастина и он знал, что если с ним что-нибудь случится именно Робин будет виноват.

— Я не рассказал ему всего. Это меня гнетет. — Тихо произнес он.

— Рассказал — не рассказал. — Передразнил его Честер. — Что бы ты ни сказал, слова все равно, что пух на ветру, разве что нос щекочут, а толку никакого. Еще лучше, если он ничего не знает.

— Но он не будет готов. — Не унимался Робин.

— К тому, что там творится подготовиться нельзя. Словами это не выскажешь. И ты, и я знаем об этом. Но не забывай, что он учитель, а не воспитанник. Мы меряем не по той планке.

Робин угрюмо помотал головой вверх-вниз, как старик-паркинсоник.

— Просто я никому не пожелал бы того, что пережили мы с тобой.

Честер криво усмехнулся.

— Тогда лучше пожалей тех детей, что остались в семьдесят первом.

18

— Не приближайся ко мне! Пошел вон! Я сказал уходи!

Когда я вернулся в барак, все ребята рассеялись по стенкам, вжавшись в спинки своих кроватей, ошалелыми глазами смотря на Карла, моего соседа по койке, который стоял посреди комнаты и размахивал разбитой бутылкой. Его глаза налились кровью, лицо побагровело, а на тонких руках выступили фиолетовые жилы.

— Убирайтесь к черту! Пошли вон!

Я встал у двери, даже не закрыв ее, и шепотом спросил у Макса, стоящего рядом:

— Что с ним?

Я даже не узнал свой собственный голос. Конечно, я был напуган, но такого хриплого и одновременно высокого голоса у меня никогда не было.

— Я не знаю. — Пробормотал Макс. — Он просто сошел с ума. Просто сошел с ума.

Я посмотрел на парней и подумал, что сумасшедшими мне больше показались они, чем Карл.

— Убирайтесь вон!

Его крик вырвал меня из задумчивости, я вздрогнул и стал медленно шагать навстречу Карлу. Один шаг за полминуты. Парни смотрели на меня с опаской, но я продолжал идти. Медленно и осторожно. Марти, стоящий у левой стены, у окна, бросил на меня предостерегающий взгляд и нахмурился.

— Карл, чего ты хочешь? — Спросил он, отвлекая парня.

— Убирайтесь вон! — Заорал тот.

Я сделал несколько быстрых мелких шагов ему навстречу и остановился, когда Карл повернулся ко мне.

— Убирайся вон! — Крикнул он мне, тыча разбитой бутылкой в грудь.

Я молчал, неморгая смотря на товарища. Мы находились на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но, казалось, никогда не были так далеко. В действительности Карл был уже по другую сторону дороги, он, как будто, находился за стеной из каленого стекла: прозрачной, но не пробиваемой.

— Опусти, Карл. — Прошептал я.

— Убирайся вон! — Еще громче закричал он. Его рука взмыла в воздухе, и, не успел я опомниться, как что-то горячее ошпарило мне лицо. Я зажмурился, а когда открыл глаза, Карл лежал передо мной, в луже собственной крови, захлебываясь и хрипя. По его горлу текла багровая жидкость, застилающая ковром наш дряхлый пол.

Марти подбежал к нему, упал на колени, прижал его к груди.

— Карл! — Он стянул с себя рубашку, перевязывая ею горло. — Карл!

Я стоял как вкопанный, рядом с телом умирающего друга и, словно, отстранился от реальности, я воспарил над ней, оторвался от земли.