Он окинул ее взглядом. Большой размер ее пончо свидетельствовал о том, что это была вполне здоровая женщина.

Когда Мэгги остановилась всего лишь в нескольких футах от того места, где прятался Соколиный Охотник, чтобы снова одеть свою шляпу, он получше рассмотрел ее лицо.

Его сердце забилось и в горле пересохло, поскольку для него она была видением.

Она была прекрасна.

Она выглядела такой невинной и одинокой!

Его сердце трепетало, а поясница согревалась от желания выйти и предстать перед ней. Однако он опасался такого поспешного решения.

Где был ее мужчина?

Почему она путешествовала одна?

После того, как Мэгги поймала шляпу и снова одела ее на голову, она села на свое прежнее место и возобновила пение, чем еще больше обворожила Соколиного Охотника, глубоко тронув его своим голосом. В нем была такая грусть!

Странная чарующая сила медленно завладела душой Соколиного Охотника, такая, которую нельзя отвергнуть как сумасшедшую или опасную. Что-то заставляло его посвятить себя этому молодому, красивому созданию, позаботиться о ее безопасности в течение ночи, пусть и остаться для нее неизвестным. Завтра он последует за ней и, возможно, узнает ответ на вопросы, почему она одна и куда направляется. Он хотел знать больше о ней. Он найдет способ с ней познакомиться, но только после того, как выяснит, принадлежала ли уже она другому мужчине.

Что-то в глубине души говорило ему, что она совершенно не была похожа на Тихий Голос, что это была женщина, чей тихий, нежный голос действительно соответствовал ее личности.

Одну вещь он знал о ней абсолютно точно. Она была смелая женщина, решившаяся на путешествие в одиночку в дебрях Вайоминга.

Он устроился на земле: сел, прислонившись спиной к дереву, чтобы дать отдых спине и продолжал смотреть на женщину, даже после того, как она забралась под фургон и, казалось крепко заснула.

– Да, – прошептал он сам себе. – Она самая храбрая. Она самая красивая.

Он ничего не мог с собой поделать. Он желал узнать ее, дотронуться до нее, поцеловать ее.

Ее первая ночь без Мелвина была бессонной. Не только потому, что ей не хватало его успокаивающих рук, но еще и по той причине, что она много раз просыпалась с таким чувством, будто рядом кто-то есть.

Ее кожа покрывалась мурашками от этого странного ощущения, что кто-то наблюдал все время за ней. Ужасные звуки, вой и рычание серых волчиц в сопровождении хора койотов оставались с ней всю ночь.

Из-за этого ее пробуждение было столь тяжелым, что она даже не удосужилась выбрать время и быстро помыться в речке, что лениво текла совсем неподалеку.

Теперь ее беспокойные глаза постоянно прочесывали местность во всех направлениях. Ни одно движение в траве не ускользало от нее.

Однако ее так и не оставляло ощущение, что за ней наблюдают!

Вытирая капельки пота с бровей тыльной стороной руки, Мэгги сожалела о том, что не помыла хотя бы лицо, чтобы очистить его от пота, грязи и пыли, вызывавших зуд. Предстояло пережить еще один жаркий день, и только настоящая сила воли упорно посылала ее вперед.

Она смотрела вдаль перед собой, беспрестанно надеясь, что вот-вот мелькнет торговый пост, хотя пока еще на целые мили ничего не было видно, кроме склоняющейся на ветру золотисто-коричневой травы. Высокие, малинового цвета скальные стены стояли в западной стороне, а известняковые крутые обрывы располагались на севере, напротив гребней гор.

Сегодня чувствовалось лишь легкое дуновение ветерка. Все было таким пересохшим! Общую картину скрашивало несколько островков невысоких, поросших соснами холмов с ручейками, большей частью превратившихся в тоненькие струйки. На неподвижном горизонте иногда появлялись стайки антилоп. Много раз лай живущих в прерии собак нарушал окружавшую Мэгги тишину.

– Если бы я не потратила время на сон, – сердилась на себя Мэгги, – то могла бы сейчас быть намного ближе к торговому посту.