– Если бы я не потратила время на сон, – сердилась на себя Мэгги, – то могла бы сейчас быть намного ближе к торговому посту.

Она положила руку на живот и с облегчением вздохнула, когда ее неродившийся ребенок шевельнулся в ней. Она слышала, что непосредственно перед рождением, ребенок лежит спокойно в своем теплом коконе. Во всяком случае, сегодня он не должен родиться.

Однако всегда было завтра. Будет ли она в лучшем положении завтра, чтобы благополучно родить ребенка?

Она боялась, что нет. Обстоятельства не складывались к лучшему. Без Мелвина ей не на что было надеяться в ближайшем будущем.

Соколиный Охотник устремил свою лошадь вперед после того, как убедился, что остался на достаточном расстоянии позади крытого фургона и, что белая женщина не увидит его. Для него запряженный волами фургон был только точкой на горизонте. Однако он был недалеко и, если женщину напугает какой-нибудь мужчина или животное, он быстро примчится к ней на помощь. Пронто, что означает «быстрый», не случайно получил такое имя. Он заслужил его, выиграв много забегов в деревне арапахо, где жил Соколиный Охотник.

Соколиный Охотник наклонился и потрепал своего жеребца по загривку, затем снова выпрямился в седле: грудь его была обнажена и солнце согревало гладкое медное тело. На нем были мокасины, отделанные бахромой брюки и краги, выкроенные так, что плотно прилегали к ноге. Они были отделаны раскрашенными полосками, вставками из птичьих перьев вдоль шва и бахромой из конского волоса у основания.

Прямые, черные как смоль волосы Соколиного Охотника развевались на ветру, когда он перевел свою лошадь на быстрый галоп, увидев, что фургон повернул к месту, где густо росли трехгранные тополя, и пропал из вида.

Его сердце учащенно забилось при мысли о том, что среди этих деревьев находился небольшой источник, вода которого была заражена. Она сразу же вызывала лихорадку, которая длилась много дней. Он еще не видел, что женщина остановилась попить или умыться, но был абсолютно уверен, что именно это она и собиралась сделать.

Низко пригнувшись к лошади, Соколиный Охотник как только мог гнал ее вперед, надеясь доскакать до фургона вовремя.

Вид воды прямо перед ней в просвете между деревьями, сверкающей и отражающей яркую голубизну неба, привел Мэгги в восторг. Коровье молоко не утолило ее жажду. Ей так хотелось воды! Она могла бы даже потратить какое-то время на то, чтобы помыться. Ее не прельщала перспектива приехать на торговый пост грязной и вонючей.

Она позабыла свои недавние опасения, что за ней наблюдают. Сегодня она проехала много миль, и никто не причинил ей беспокойства. Конечно, она одна, вот в голову и лезут всякие мысли.

Доехав до берега маленького ручейка, Мэгги просто подпрыгнула от испуга, когда какая-то птица (она даже не поняла какая) промчалась стрелой через воду, перемахивая с одного камня, выступающего над поверхностью ручейка на другой, а затем исчезла.

– Господи, – прошептала Мэгги, остановив своих волов возле ручейка, – почему все должно вызывать во мне страх? Я обязана взять себя в руки. – Если даже не для меня самой, то ради ребенка. Это плохо – позволять ему чувствовать так много волнений. Он должен прийти в этот мир с ощущением безопасности, спокойствия и любви.

Закрепив поводья, Мэгги слезла с фургона, застонав от усилий. Затем она вразвалку подошла к ручью и стала на колени возле кристально чистой воды. Испытывая жажду, она зачерпнула воду ладонями и начала подносить их ко рту, но все выплеснула, когда вдруг ни с того ни с сего раздался самый жуткий вопль, который она когда-либо слышала!

– И-и-и-йа-йа-йа-йа! – снова прокричал Соколиный Охотник, мчась на своей лошади через деревья к источнику.

Сердце Мэгги учащенно забилось, на нее накатилась горячая волна страха. Кожу на затылке и плечах начало покалывать как от холода, когда она снова услышала ужасный звук.