– Проклятье, – чертыхнулся он. – Ему теперь придется ехать дальше – к торговому посту по землям резервации шошоне индейцев и арапахо.

Он не сгорал от желания вступить на индейскую территорию. Каждый знал, что договоры о жительстве индейцев в тех местах были подписаны кровью – индейской кровью. Он боялся, что слишком многие желали бы пролить кровь белого человека, если им будет предоставлен хоть малейший повод.

Он должен тщательно следить за тем, чтобы не дать им такого повода, думал Фрэнк, подгоняя коня поводьями и продолжая свой путь вперед.

Сегодня Мэгги съела обед с большим аппетитом. Соколиный Охотник предложил ей еще одну миску похлебки, улыбнувшись, глядя на нее: он открыл в ней столько очарования и солнечного света. Никогда он не видел такой радостной улыбки, такого сияния на ее лице. В глазах Мэгги было не только страстное желание и нетерпение, но и умиротворенность, исходящая из самых ее глубин.

Он знал причину и чувствовал себя немного виноватым в том, что заставил Мэгги лишиться на время ребенка. Но это был единственный путь к тому, чтобы соединить их будущее, как если бы Соколиный Охотник, Мэгги, ребенок и арапахо были одним человеком, имели одно дыхание и одно сердцебиение.

Глаза Мэгги плясали, она улыбалась и кивала головой, говоря, что все еще голодна. Скоро она будет со своей дочуркой навсегда. Хотя Соколиный Охотник звал малютку Небесные Глаза, Мэгги дала ей имя Мария Элизабет. Она не часто произносила это имя вслух, поскольку Соколиный Охотник был непреклонен в том, что если ребенок должен воспитываться как арапахо, то ее должны знать под именем, принятым у индейцев.

Она не спорила по этому вопросу, зная, что для нее девочка всегда будет Марией Элизабет.

– Ты счастлива, что с сегодняшнего дня круглосуточно будешь выполнять материнские обязанности? – сказал Соколиный Охотник, добавляя в ее миску густую похлебку.

– Да, а почему бы и нет? – ответила Мэгги, разглаживая красивое, расшитое бисером платье.

– Два долгих дня, Соколиный Охотник. Ты должен оценить мое терпение. Мне никогда особенно не приходилось быть терпеливой. Мой отец меня страшно баловал.

– То же самое будет делать и этот мужчина, который скоро станет твоим мужем, – сказал Соколиный Охотник, протягивая ей миску.

– Прежде чем мы пойдем за ребенком, есть что-то, что ты должна знать, – сказал Соколиный Охотник осторожным голосом.

Внезапная серьезность Соколиного Охотника заставила Мэгги взглянуть на него настороженно.

– Что такое? – спросила она напряженным голосом. Она оставила миску, несмотря на то, что похлебка в ней была съедена лишь наполовину. – Что ты должен мне сказать?

Она повернулась к Соколиному Охотнику, умоляя его своими большими серыми глазами.

– Это касается ребенка? – осторожно спросила она. – С ней было все хорошо вчера, Соколиный Охотник. С ней что-то случилось с тех пор, когда я ее в последний раз видела, и мне не сказали?

– Небесные Глаза полная, здоровая и красивая, – сказал Соколиный Охотник, взяв ее руки и поднеся их к своей обнаженной груди. – Небесные Глаза должна пройти через ритуал, прежде чем ее можно будет тебе вернуть. Это будет сделано сегодня утром в присутствии многих. Ты и я будем там.

– Какого… рода ритуал? – побледнев, задыхаясь, спросила Мэгги. Она попыталась высвободить свои руки, по Соколиный Охотник крепко прижимал их к себе, его темные глаза искали в ее глазах понимания.