– И жители Голдсборо встретили янки с распростертыми объятиями? – прищурилась Китти. – Не понимаю.

– Ну, разумеется, – отрезал Тревис. – Ты не отдаешь себе отчета в том, что проклятая война почти окончена. Юг начисто разгромлен.

Сэм сказал, что рано утром мэр города верхом на лошади выехал навстречу высшим офицерам армии северян, чтобы сделать их вход в Голдсборо по возможности мирным. В обмен на мир жители города предлагали разделить с ними кров.

– Генерал Скофилд и генерал Терри уже вошли туда.

– Мэр Джеймс Привет! – фыркнула Китти. – Жалкий трус! Им следовало бы взять оружие.

Тревис обернулся на разгневанную женщину, размахивавшую руками.

– Ты, видно, не в себе, Китти! Неужели совсем лишилась рассудка? Мы бы ворвались в город, сожгли бы его дотла и никого не оставили бы в живых. Умный человек знает, когда его дело проиграно. И если ты умна, то должна сообразить, что и ты проиграла. И не только в борьбе с янки, но и со мной.

Сэм рассмеялся, за ним Тревис, и это еще больше разъярило Китти. Она не позволит ему обращаться с собой, словно с трофеем, будь он проклят!

– Я не останусь в лагере! – закричала она и соскочила с лошади, едва удержавшись на ногах. – Я отказываюсь войти в город маршем вместе с проклятыми янки и отправляюсь вперед. Я могу понадобиться в госпитале.

Тревис спешился и схватил ее за руку, когда она еще не успела отойти и на шаг. Развернув ее к себе, он сердито проворчал:

– Заруби на своем прелестном носике, Китти Райт, ты никуда без меня не пойдешь. Мы устроим себе на ночь лагерь здесь, в чаще леса, искупаем тебя в реке, чтобы смыть кровь и грязь, и, когда завтра утром войдем в город, ты снова будешь похожа на ту красавицу, какую я знал. Если я позволю тебе таскаться повсюду одной в таком виде, нет нужды говорить о том, что может с тобой случиться. Я, как и Сэм, не знаю, какое положение сейчас в городе. Мы руководствуемся только слухами.

– Я не твоя пленница.

Она попыталась отстраниться от него, но он крепко держал ее.

– Теперь – да, черт бы тебя побрал. Если ты будешь вести себя как дурочка, я стану обращаться с тобой как с дурочкой. Иногда я нахожу твой пылкий нрав очаровательным, но сейчас он просто выводит меня из себя. Если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, я переброшу тебя через колено и устрою крепкую взбучку. Я люблю тебя всем сердцем. Китти, – добавил он уже более спокойно. – Но я не позволю тебе изводить меня. И поверь, я говорю совершенно серьезно. Ты страстная женщина, и это хорошо в постели. Но в обычных обстоятельствах я хочу, чтобы ты делала то, что тебе говорят.

– Тогда вам чертовски долго придется ждать, сэр! – фыркнула она.

– И перестань ругаться.

– Буду ругаться, когда захочу. Будь ты проклят, ублюдок! Кем ты себя возомнил? То ты нежен и полон любви, а то просто несносен. Я никогда не стану твоей женой! Никогда не превращусь в твою рабыню! Я вообще не выйду замуж. Все мужчины одинаковы. Я сейчас же отправляюсь в Голдсборо – пешком!

Она резко обернулась и выхватила его саблю, притороченную к седлу. Ее ярость только усилилась, когда Сэм и Тревис, стоявшие рядом, уперев руки в бока, рассмеялись так, что у них едва не перехватило дух. Китти не представляла, что бы сделала, если бы один из них приблизился к ней хоть на шаг.

– Сэм, кажется, река где-то рядом, – сказал Тревис. – Не мог бы ты присмотреть для меня какое-нибудь красивое, тихое местечко?

Сэм кивнул и, все еще смеясь, направился напролом через заросли кустарника.