– «Меланхолия», – сказал он наконец. – Не дюреровская, а другая – Кранаха.

Он покачивал головой.

– Ноги ангела – вот здесь, у вашего бедра, а голова – вот в этом месте, как раз под ключицей.

Он протянул ей ее вещи.

– Почему вы решили свести татуировку? – спросил он, пока она одевалась.

О, этот волнующий изгиб бедер, проскальзывающих в узкие юбки костюмов!

– Попробую угадать…

Бюстгальтер – из тех, что больше выпячивают, чем поддерживают грудь.

– Ах да! Точно. Вы ее продали старику Флорентису, так?

Розовый пиджак раскрывался от линии талии и распускался по плечам, будто высовываясь из горлышка изящного кувшина.

– Ну конечно! Вы ее продали старику Флорентису, чтобы оплатить первый номер «Болезни».

Он открыл банку с икрой.

– С этого-то все и началось, не так ли?

Она опять сидела на своем месте, перед горкой зернистого жемчуга, серого, почти живого. Он развернул фольгу, в которую Танита положила пышущие жаром блины.

Между делом он рассказывал. Слова его были столь же точны, как и движения:

– Вот как все это случилось, Мари-Анж. В то время вы работали на студии Флорентиса. Ваш Сенклер поручил вам поискать в той стороне финансовых вливаний, и вы решили инвестировать в это дело свое природное богатство, если можно так выразиться. Флорентис влюбился, но не в вас, а в Кранаха на вашей коже. Старик Рональд с ума сходил по вашей «Меланхолии». Он показал вам свою коллекцию татуировок, и вам пришла в голову счастливая мысль ее пополнить. Вы стали набивать цену, и, когда она дошла до нужной планки, вы принесли ему «Меланхолию» на блюдечке с голубой каемочкой, так?

Так. Он читал по ее глазам, что это было так. И потом, это было то, что рассказал им Флорентис, слово в слово.

– Наверное, больно было свести эту татуировку… Немного сливок?

«Так издеваться над собой, чтобы профинансировать такое дерьмо, как эта „Болезнь"… – думал он. – Должно быть она его любит до беспамятства, эту сволочь Сенклера!» Она протянула свою тарелку. Сливки завитками легли на блины и тут же исчезли в пористом гречишном тесте, как снег в полях.

– Тогда-то у вас и появилась идея продать ему и другие татуировки, да? Вы свели подопечных Жервезы с Сенклером. Некоторые согласились обменять кусочек собственной кожи на мешок денег. В то же время вы внушали Рональду, что, скупая татуировки бывших проституток, он помогал им вернуться в общество. Таким образом, несчастный старик отправлял девиц на смерть, полагая, что вытаскивает их из грязи.

И вдруг он спросил:

– И как? Это было забавно?

Он задал этот вопрос, глядя, как она подносит полную ложку ко рту, и не мог не заметить, что ей было довольно трудно проглотить. Он положил свою ложку, не притронувшись к ее содержимому.

– Но, может быть, вы не знали, что Сенклер просто-напросто убивает ваших бывших подружек?

Он уже не повторял сказанное Рональдом. Он начал вплетать собственные размышления.

– Они пропадали, но вам не было до этого никакого дела. Вы ведь были всего лишь загонщиком. Посредницей, не более того.

Неожиданно пришедшая к нему мысль поразила его самого.

– И вы не знали, что он истязал этих несчастных, снимая садистские фильмы?

Она тоже положила ложку.

Они долго молчали.

Потом он спросил:

– Когда вы это узнали, Мари-Анж?

Она не ответила.

– Уже после ареста?

Она молчала.

– Вы уже знали это, когда доставали тело папаши Божё.

Она молчала.

– Вы не хотели этому верить, так?

Он ухватился за это предположение.