Если процент два –три рубля, то двадцать-тридцать рублей в месяц Стефи имела. Столько на заводе Милютина рабочие зарабатывают. Но этом мужики. Прислуга женского пола получает восемь-десять рублей в месяц. Пожалуй, Стешка богачка.

Нет, ни за что бы не подумал, что в захудалом городишке такой спрос на проституток. Кажется, у нас и мужчин-то столько нет? Или я чего-то не понимаю?

— А если не отдавать?

— Не отдавать… Маруська из Шухободи решила не отдавать — мол, жирно будет, каждый месяц треху тащить, так пришел Николай — супруг Анастасии Тихоновны, с Терентием, их работником, они ее вдвоем насильничали, а потом так отмудохали, что девка месяц на работу не выходила. А потом и совсем уехать пришлось. Не то в Вологду подалась, не то вовсе, в Питер. Тихоновна ее в гостиницу перестала пускать, мальчонку тоже не посылает. У нас ведь половина клиентов через гостиницу идет. Не сами клиенты по улицам бегать станут? Мальчонке шепнут, а тот за нами прибежит. А дома, какая работа? Хозяйка враз выставит, а клиенты у нас все женатые, к себе домой тоже не позовут. Крутись, как хочешь. А неженатые тоже не слишком-то приглашают. Знаю, что вы с неделю назад без хозяйки остались. Могли бы меня позвать на хозяйство. И печку бы вам истопила, и готовить умею, и развлекла бы… Но это, если бы пожелали. Одинокому мужчине трудно в доме. И печку топить нелегко.

Твою мать! Ладно, в Череповце о моей беде каждая собака знает, выходит, теперь и здесь известно?

— Спасибо, конечно, — поблагодарил я «гимназистку». Вздохнул: — И как это все про меня всё знают?

— Ну, Иван Александрович, какой вы странный, однако, — развела ручонками «гимназистка». — Череповец город небольшой, а нас, людей интеллигентного склада ума, еще меньше.

— Какого склада? — опешил я.

— Людей интеллигентных профессий, — пояснила мадмуазель Стефи. — Таких, что занимаются обслуживанием духовных потребностей общества — врачи, учителя, артисты. Да, еще писатели и художники всякие. Само-собой, что и мы.

— То есть, проститутка приравнена к артистам и писателям? — развеселился я.

— Конечно. Для тела у мужчины жена есть, любовница, а мы для души. С нами клиенты не только плоть тешат, но и духовно отвлекаются от всего низменного. Мы же мужчину и похвалим, и подбодрим, чтобы он в жизни себя уверенней чувствовал. Я, иной раз, и пожалею, если что-то не получилось. А разве жена мужа в постели хвалить начнет или жалеть?

М-да, такого ни разу не слышал. Впрочем, если Стешке нравится так считать, пусть считает.

А шлюшка, измерив меня снисходительным взглядом, заявила:

— Вот вас, пожалуй, Иван Александрович, к интеллигенции нельзя отнести. Все-таки, что вы, что полиция, защищаете власть имущих. Мы — звери декоративны, мы жизнь украшаем, вы псы цепные. Сидорка мой — он борец с режимом, пусть и стихийный, но тоже его к интеллигенции не отнесешь. Грубоват.

— Вот это правильно, нас к интеллигенции относить не надо, ни меня, ни Сидорку, — поспешно согласился я. Если проститутка соотносит себя с интеллигентами, ну его нафиг, такую интеллигенцию. Лучше похожу в цепных псах. — Кстати, мадмуазель Стефи, вас клиенты за такие слова не бьют? Или вы с ними своими соображениями не делитесь?

— Нет, клиентам я говорю о разнесчастной жизни, о том, что только горькая нужда толкает женщину на панель, что каждая из нас мечтает создать семью. Только, вы думаете, моим клиентам разговоры-то со мной интересны? — хмыкнула «гимназистка».

Думаю, кому-то и интересны, только не мне. Наверное, пора сбегать.

— Ладно, мадмуазель, и рад бы с вами дальше болтать, но боюсь отрывать у вас драгоценное время.