— Я в той же книжке у древнего дядьки вычитала! — радостно объявила Лада. — Способ, правда, больше насчет любви, но и для кастинга, думаю, сойдет! Если ты кому не нравишься — а хочешь, чтоб нравилась! — надо взять его грязные онучи… ну это обмотки такие, под лапти, только онучей сейчас никто не носит, носки вместо них будут… — авторитетно пояснила Лада. — И отнести к ведьме! Ведьма их отстирает, а я воду после стирки… — Лада поглядела на носки в свертке — даже в темноте было видно, что она слегка побледнела, но твердо и решительно закончила: — Выпью! И снова на кастинг пойду.

Ирка поглядела на носки. На Ладу. Снова на носки. И протянула сверток обратно соседке:

— А может, ты их так, без меня, всухую пожуешь?

— Издеваешься? — прошипела Лада. — У меня жизнь пропадает…

— Если я тебе носки не постираю? — перебила ее Ирка. — Собственно, даже не тебе…

— Не выпендривайся, Хортица! — нагибаясь к самому Иркиному лицу, процедила Лада. — Если ты, ведьма, мне этого главного в жюри не того… не пристираешь… я тебя… Я про тебя всем расскажу!

— Лада! — перебила ее Ирка. — Ну головой подумай! Если я на самом деле ведьма, стану я со стиркой возиться? Гораздо проще тебе язык узлом завязать. Навсегда, — равнодушно закончила она.

Лада невольно попятилась.

— Ты… Ты не вздумай! Я… Я писать умею! Надо будет, все про тебя напишу куда следует! — предостерегающе-испуганным тоном выдала Лада.

— Значит, еще и руки покорчу, — согласно кивнула Ирка и, чтобы пояснить, что она имеет в виду, выразительно скрючила пальцы и вывернула руку, как старый древесный корень.

Лада тихонько пискнула — как придавленная котом мышь — и уставилась на Ирку широко распахнутыми, полными ужаса глазищами.

— Да не дергайся ты! — махнула на нее рукой Ирка. — Не умею я ни язык узлом завязывать, ни руки корчить… — Чистая правда, узлом завязывать не умеет, только высушивать, и руки тоже… Разве что паралич навести. — Но и со стиркой тоже помочь не могу. — Ирка попыталась вернуть сверток Ладе, но та стояла неподвижно, словно паралич ее уже разбил. Тогда Ирка наклонилась и положила носки на тротуар. — Попробуй сама. Добавь немного Fairy для аромата…

Ирка кивнула, повернулась и уже почти бегом помчалась наверх по дороге. Из-за этой дуры точно булочки остынут!

Лада дрогнула, точно ожила ледяная статуя. Наклонилась, подняла сверток с носками, прижала его к груди…

— Ты еще пожалеешь, Хортица! — заорала она вслед Ирке. — Я на тебя своих парней наведу! Или… или милицию, вот!

В ответ в ближайшем доме начала брехать собака, зажегся свет, распахнулось окно, и раздался скандальный голос соседки тети Ани:

— Ладка! Чего орешь в такую рань, хулиганка? Вот я матери все расскажу!

— Я тоже найду кому рассказать! — всхлипывая и судорожно тиская грязные носки противного главы жюри, пробормотала Лада. — Найду кому!

Глава 3

На заборе, за забором

Прижимая к себе промасленный, истекающий сытным теплом и головокружительным запахом ванильных булочек пакет, Ирка мчалась вниз по тропинке. Все-таки энтузиазм супермаркетовских пекарей она переоценила — когда запыхавшаяся Ирка влетела внутрь, заставляя уставшую ночную кассиршу зябко ежиться от ворвавшегося за ней промозглого февральского ветра, пекари еще сонно ляпали ладонями по кускам теста, выкладывая те на противень. На нетерпеливо топчущуюся у прилавка Ирку пару раз рявкнули — объясняли, что от ее «стояния над душой» булочки быстрее не испекутся.