— Отвяжись от пацана, сволочь! — заорала Ирка и тут же снова перешла на ритуальную скороговорку:

Уходи из избы дымом,

Из трубы ветром,

В темном лесу под смолистый пень…

Рогача дернуло вверх. Невидимый ветер рвал сверток у него из лап. Их растянуло в воздухе — рогач повис, болтая копытами, но его цепкие когтистые пальцы впились в грязные тряпки свертка. Плач изнутри стал громче, отчаяннее…

Не пойдешь добром,

Не послушаешь — пошлю на тебя Касияна Святого… —

угрожающе продолжала частить Ирка.

Не выпуская свертка, рогатый рухнул на землю. Вскочил, снова попробовал бежать — и снова остановился. Ирка видела лишь его спину с торчащими из-под лохмотьев крылышками и голый крысиный хвост.

Будет тебя закаливать,

Будет начищать,

Отдыху не давать… —

прокричала Ирка.

Теперь невидимый ветер реял над рогатым, посвистывая, словно сабля на ударе. Фьють! — остатки одежды облетели рваными тряпками. Фьють! — человеческую кожу рвануло над крыльями и содрало, как кожуру банана, открывая черную, матово отблескивающую слизью шкуру.

Будет выжимать,

Будет выжигать,

Пощады не знать.

Будет доглядывать,

Будет выведывать,

Милости не ведывать…

Людская личина слетела с рогача, точно маска, глянула на Ирку пустыми дырами глаз и унеслась вместе с ветром.

Будьте мои слова крепки и лепки,

Крепче булатного оклада,

Острее вострого ножа,

Отныне и во веки веков, аминь! —

прокричала ведьмочка… и выжидательно уставилась на ободранного рогача.

— Ах-ха-ха-ха! — вместо ответа расхохотался тот… и ошметки облика «джентльмена» осыпались с него, как сухая шелуха. Тварь рывками вздымалась вверх, точно раскладывающаяся антенна. Разошлись в стороны широченные плечи, перевитые вздувшимися узлами выпуклых и каких-то совершенно нечеловеческих, неестественных мускулов. Вместо крохотных рожек надо лбом отблескивали сталью длинные рога. За сгорбленной, как у орангутанга, спиной колыхнулись кожистые крылья, и ядовитая слизь с них разлетелась во все стороны, прожигая насквозь асфальт. Черная шкура твари поросла мелкой курчавой шерстью. Существо медленно обернулось… Ирка увидела вытянутую морду, одновременно похожую на лисью и обезьянью, только из пасти торчали клыки, больше смахивающие на клыки кабана.

— А-и-и-и! — пронзительно завизжали сзади. Не рискуя повернуться к твари спиной, Ирка бросила быстрый взгляд через плечо… Высаженная ею на шоссе тетка стояла совсем рядом и, судорожно прижав руки к груди, самозабвенно орала:

— Черт! Черт! И вправду — черт!

— Заткнис-сь! — шикнула на нее Ирка. — Не говори этого слова! Никогда! Как угодно его называй, только не так!

— А-хах-ха! — снова торжествующе расхохотался черт. — Не говори этого слова! — глумливо повторил он — и голос его сейчас в точности походил на Иркин. — Почему ты с ней, ведьма? Зачем защищаешь глупых людей? Иди к нам, ведьма! Получишь все, что захочешь!

— Иди к нам, ведьма! Иди к нам! — из пустоты зашелестели бесчисленные голоса. — Получишь, что захочешь, ведьма! Что захочешь, то и получишь!

— Может, мне еще на шабаше тебе копыто поцеловать? Кое-что не треснет, а, беспятый? — угрожающе процедила Ирка.

— А и поцелуй, ведьма! Поцелуй-поцелуй! — издевательски прогундосил черт, и его длинный и тонкий, как у жабы, язык кокетливо облизнул растянутые по-собачьи черные губы.

— Поцелуй! — сладострастно выдохнул кто-то в ухо Ирке. — Нежный-нежный поцелуй! Поцелуй ведьмы! Цём-цём-цёмушка!

— Бе! — Ирка изобразила, как ее тошнит.