– Итак, вы – одна из тех многочисленных женщин, чье личное счастье пожертвовано на семейный алтарь?
Она ничего не ответила.
— И в награду вас взяли в дом родственников, где вы проживете всю жизнь, будучи полезной и ни в чем не располагая собой.
Она стиснула руки на коленях.
— Мой брат и невестка всегда добры ко мне, — сказала она.
— Конечно, — Он взял одну ее руку, разжал пальцы, и переплел со своими. – Итак, Клэр, вам не позволили хоть что-нибудь узнать о жизни.
— Я уверена, что моя жизнь приносит пользу, — сказала она. И вся радость от того, что она навоображала, мгновенно исчезла. Она вернулась в реальность. Не было никакой романтики.
— Безусловно, приносит. Другим. А как насчет вас?
— В том, чтобы служить другим, есть свое удовлетворение, — сказала она, вскинув подбородок, и посмотрев ему в глаза, — Вероятно, намного большее того, которое можно получить, растрачивая молодость в бальных залах и гостиных лондонского высшего света.
Другой рукой он приобнял ее за плечи.
— Это то, чем вы себя утешаете, Клэр? – спросил он.
Утешает. Одной фразой, одним вопросом он разрушил даже эти иллюзии, выставив напоказ всю тоску, которую она годами безжалостно гнала прочь.
— Вы знаете, что не должны здесь находиться, — сказал он, — Вы здесь настолько же не к месту, как я на дне океана.
— Знаю, — не сумев скрыть горечь, ответила она, — Наивным двадцативосьмилетним старым девам нечего делать на загородных приемах, на которых собираются люди, знающие кое-что о жизни и окружающем мире. Я должна быть дома, с братом и невесткой.
— Дело не в этом, — сказал он, — Вам нужно быть в собственном доме, Клэр, наверху в детской, с вашим мужем и вашими детьми.
Он выдернула руку и встала. Сделала несколько шагов по галерее. Нет. Она давно зарыла эту яму, зияющую пустотой. Этого никогда не будет, не будет, и все.
Она не услышала, как он подошел к ней сзади. И напряглась, когда почувствовала его руки на своих плечах.
— Я уверен, даже вы, Клэр, знаете, кто такой распутник, — сказал он, — Флоренс пригласила в гости шесть таких. Включая и меня, конечно. Вы не должны иметь со мной никаких дел.
— Я могу позаботиться о себе, — ответила она, — И я не беспомощный невинный младенец.
— Вам известно, что я собирался сделать утром. Известно?
Она опустила голову. Да, она знала. Могла предполагать. Она отнюдь не была такой наивной, какой иногда казалась.
— Да, — шепотом ответила она.
— Я не тот мужчина, который готов три дня довольствоваться одними поцелуями, — сказал он, — И три ночи.
Она на мгновение закрыла лицо руками, прежде чем повернуться и посмотреть на него. Его лицо было в тени, так как, когда они садились на скамью, он поставил подсвечник на пол рядом.
— Возможно, и я не та женщина, которая удовольствуется несколькими поцелуями на всю оставшуюся жизнь, — сказала она, слыша свои слова так, будто их говорил кто-то другой. И ошеломленная правдивостью того, что она произнесла.
Она услышала как он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Я не привык к такому, Клэр.
— Я тоже, Джерард.
Костяшками пальцев он коснулся ее щеки, как прежде сделал это в гостиной.
— Вы предлагаете мне себя на два дня и три ночи. Вы стоите большего, Клэр. Намного большего.
— В Валентинов день жизнь всегда была особенно безрадостна, — горько обронила она.
И где-то там, в глубине разума, задалась вопросом, когда же почувствует ужас и замешательство от того, что так обнажила свою одинокую душу.
— Вам хотелось этого? – Его руки мягко охватили ее лицо, пальцы приглаживали волосы назад, — Этого, Клэр?
А затем, обхватив ее за плечи, он привлек к себе, а она обняла его за шею. |