— Всё недосуг было глянуть, как ты железо настоящее из криц добываешь.

— Изволь, воевода, — Захар взял из горна раскалённую полосу и сунул в бочку. Подождав немного, вынул и стал счищать топором с бруска окалину, довольно крупные лепестки железа, которые бросил в воду.

— Это начало дела, Петрушка, — сказал он молотобойцу. — Давай сцеживай!

Петрушка поставил рядом с наковальней пустую бочку, подхватил другую, где остужали железо, и медленно вылил из неё воду в приготовленную посудину.

— Вытряхивай! — приказал Захар.

На земляной пол посыпались окалина, кусочки шлака и железные лепестки. Кузнец выбрал наиболее крупные из них и, взяв маленькие клещи, разложил на раскалённые угли небольшой горкой.

— Качай!

Подсобник заработал мехами. Железо быстро нагревалось, меняя цвета от фиолетового до багрово-красного. Захар из большого совка досыпал мелких лепестков. Железо начало мягчеть, стало ослепительно белым. Кузнец большими клещами подхватил спёкшиеся лепестки и бросил их на наковальню. От удара кувалдой посыпались искры, и воевода, чтобы оберечь глаза, отшатнулся в сторону. Кричные лепестки на наковальне превратились в бесформенный слиток. Захар, заметив, что он остыл, положил его на горн.

— Сейчас мы делаем уклад, — сказал он, вытирая с лица пот. — Его нужно раз десять проковать, а то и поболее, чтобы добиться нужной плотности.

Богдану Матвеевичу было ведомо, что такое уклад, но как его делают, он видел впервые.

— Занятно, — сказал он. — А здесь в Карсуне болотная руда имеется?

— Я по осени прошёлся вдоль Барыша, кое-где есть, но не так много.

Хитрово заинтересовался. Розыск руд был делом государственной важности, на Руси долгое время не могли открыть порядочное месторождение железной руды и наладить производство металла. Не было специалистов, а иноземцы предпочитали получать деньги и обретаться в Немецкой слободе, и не спешили укреплять Московское государство.

— Как же ты руду отыскал? — спросил Хитрово.

— Очень просто, — Захар повернулся и взял в руку деревянный кол — Вот этим самым и отыскал. Шёл по берегу и через каждые шагов двадцать втыкал в дёрн ошкуренный кол. Затем вынимал, и острие пробовал на язык. Если кисло, значит, можно брать, сушить, обжигать, а потом в доменку.

— Так сразу разве можно понять на вкус, — недоверчиво сказал воевода, — что есть руда?

— Конечно, не сразу, — усмехнулся Захар. — Не один кол излизать в труху надо, чтобы стать добрым рудознатцем.

— Понятно, — промолвил Хитрово. — Стало быть, дело это непростое.

— Очень непростое. Это посмотреть на гвоздь — ерунда, а чтобы его сделать намаешься, если взять с его начала, с руды.

Хитрово задумался: для обустройства нового града на Синбирской горе понадобится много изделий из железа, где взять? Кузница одна, новые заводить времени нет. Кузнецы — люди посадские, вольные, их силком не заставишь ехать в синбирскую глухомань из Нижнего, Казани, тем паче из Москвы. Выход один — всё нужное заказывать в этих городах и везти сюда.

На горне поспела поковка, кузнец и молотобоец принялись проковывать её по второму разу, и Хитрово вышел наружу. Солнце стояло уже высоко, скоро Масляная неделя, за ней и до весны рукой подать. На жердочке под крышей избы затренькала, радуясь солнечному дню, синичка, да с такими коленцами, что Хитрово удивился, какая певунья!

— Мой возок готов?

— Вчера был готов, — ответил Васятка.