Шарон смотрел на нее.

— Я не такая, как они, — продолжила Печаль. — Знаю, просто так говорить, пока я стою тут и завлекаю вас. Пытаюсь впечатлить ради голосов. С чего вам доверять мне? Вы не знаете меня. Но я хочу, чтобы вы знали. И я хочу узнать вас. Последние несколько недель я старалась встречаться с вами, узнать вас и ваши желания. Я знаю, Арла Дав боится, что умрет, не увидев улыбки праправнука. Знаю, Мэл Брейт из Восточных болот не видит свою жизнь без музыки. И я знаю человека, который хотел бы стать художником, если бы Раннон позволял искусству развиваться, — она взглянула на Лувиана и обрадовалась его улыбке. — У всех вас схожие истории. Что-то потеряно. Шансы утрачены, принесены жертвы, пострадали любимые. Всех вас заставили много страдать. И я должна была сегодня зачитать список того, что я сделаю для Раннона, но я не стану. То лишь слова, они ничего не значат без действий. Я хочу действовать как канцлер. Так что я вам обещаю: я собираюсь кататься по Раннону и посещать все районы хотя бы раз в полгода, чаще, если нужно, и говорить с вами. Не с сенаторами, — она кивнула Йеденвату, — а с народом. Я собираюсь работать с Йеденватом, чтобы дать вам то, что вам нужно, чтобы понять, где нас взять деньги для этого, не увеличивая налоги. Я хочу снова открыть музеи и библиотеки. Я хочу, чтобы университеты снова учили литературе и философии, искусству и музыке. Я хочу построить отношения со странами вокруг нас, работать с ними и получить возможности, каких у нас еще не было: транспорт, туризм, наука, медицина. И я буду слушать вас и решать, какие законы менять, какие принимать. Я хочу, чтобы Раннон был таким, каким всегда должен был быть. Потому что важнее всего то, что я — дочь Раннона.

Она отошла и слушала оглушительную тишину в зале, кровь шумела в ее ушах, она смотрела на потрясенные лица. Она зашла слишком далеко.

Она посмотрела на листок в дрожащей руке. Может, еще не поздно…

Раздались громоподобные аплодисменты, их сила потрясла ее.

Лувиан сиял, она уже видела, что его ладони покраснели от силы хлопков. На платформе Бейрам Мизил, Тува Маршан и Арран Дэй встали. Шарон сидел прямо, подняв руки над головой. Даже Самад и Каспира хлопали с большим энтузиазмом, чем ожидала Печаль. Только Бальтазар не двигался, но это не удивляло.

Люди хлопали, жители и стражи открыто улыбались друг другу. Они утихли, когда ведущая вышла вперед.

— Мэл, ты будешь представлять планы публике?

Он рассеянно кивнул, посмотрел на листок в руке. Он был смятым, Мэл крепко сжимал его, пока Печаль говорила, и она смотрела, как он теперь разглаживает его и смотрит на слова. Он открыл рот раз, другой, чтобы заговорить, но слов не было. Толпа шепталась, ведущая кашлянула, и Мэл покачал головой и повернулся к Печали без эмоций.

— Нет, — сказал он.

Он развернулся и ушел со сцены.

Не думая, Печаль последовала за ним, побежала, чтобы догнать, а он шел по коридорам.

— Мэл, стой! — позвала она.

Он остановился так резко, что она чуть не сбила его.

— Ты знала, что впервые обратилась ко мне по имени? — сказал он, не обернувшись.

Печаль запнулась.

— Это не так.

— Так. Поверь, такое замечаешь.

Печали было не по себе. Так с ней делал Харун. Звал ее «дочерью», а не по имени.

Она сглотнула, пытаясь скрыть нервозность.

— Да? У нас и разговоров толком не было.