— Я просто игрался, — всхлипнул он, — Я не хотел мешать.

Зато теперь он уже ничего не помнит и готов снова бежать к дедушке. А сердится на маму, что не пускает. Как его защитить, если он не понимает! И как заставить его понять, если сама Эля не понимает!

— Никаких походов на ночь глядя! — из последних сил сдерживаясь, ответила Эля, — Завтра рано подниму! Давай, закрывай глаза.

— Я не буду закрывать глаза, — умащиваясь на диване, упрямо пробурчал Ясь, — Если я закрою глаза, я сразу усну, а спать я не-хо-чу!

Эля растянула губы резиновой улыбкой — то есть вот умом понимает, что мило, забавно, а в душе никакое веселье не пробивается сквозь цепенящий страх и тоску.

— Придется! — заверила она. Задержалась у разбросанных игрушек — убрать сейчас, пока Ясь еще не заснул? Нельзя. Чем дольше она тянет, тем хуже будет. Отец, конечно, оскорблен каждой секундой промедления и заставит ее заплатить — тут уж никаких сомнений.

— Не вздумай туда ходить, — настойчиво сказала она от двери, — Я запрещаю, слышишь?

Яськины глазенки обиженно поблескивали над скрывающей его спинкой дивана. Эля внушительно поглядела на него и вышла из комнаты. Предупреждай — не предупреждай, а если сразу не уснет, непременно отправится в поисковую экспедицию. И все станет еще хуже. Хотя хуже, наверное, некуда.

Она постояла в темном коридоре, держась за ручку двери отцовской квартиры, и глядя в сторону своей кухни. Безумная конфигурация огромной довоенной коммуналки, при давнем, еще 60-х годов капремонте переделанной вроде бы в две отдельные квартиры: общая входная дверь открывалась в длинный извилистый коридор, по одну сторону которого находились две комнаты Элиной квартиры, по другую — ее же ванна, туалет и кухня, а точно посредине — еще одна дверь. В квартиру отца, совершенно отдельную, но попасть в которую можно, только пройдя Элину квартиру насквозь. Эля вздохнула. Из-за этой планировки все и происходит. Или не из-за нее?

[1] Дом, милый дом (англ.)

Глава 2

Она нажала ручку. Дверь медленно, со скрипом отворилась, открывая другой, тоже темный коридор. В проеме дальней комнаты мелькнуло женское лицо — сейчас особенно некрасивое от написанного на нем неприкрытого торжества. Эля отвела глаза. Когда-то, очень давно, там была ее собственная комната. Личная нора. Что бы плохое ни случалось во внешнем мире, достаточно было добраться сюда, окопаться и фиг достанешь… Когда-то…

Эля встряхнулась. Сопли. Слишком много соплей, слишком много жалости к себе. Она звучно прихлопнула за собой дверь и решительно протопала вглубь отцовской квартиры. Рассеянные лучи из-под плотного колпака торшера освещали лишь половину кабинета, оставляя углы в темноте. Отец по-наполеоновски, всем телом развернулся к ней от компьютера — на экране белесо светилась недописанная статья. Эля абсолютно точно знала, что в другом окне у него болтается яркая картинка «Цивилизации», и он только что играл. А на статью переключился, заслышав хлопок двери. Еще бы ей не знать, она сама его этому научила.

Отец посмотрел на нее театрально-вопросительным взглядом — как на нежданного посетителя, который должен теперь объяснить ему, зачем пришел. Эля как всегда, кляня и презирая себя, поддалась:

— Ты меня звал.

— Ах да, — также театрально припомнил он — занятой человек, немудрено и позабыть всякие мелочи.