ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Спустя несколько дней к Кострову заходит Басов с американским научным журналом в руках.

- Вот! - самодовольно провозглашает он. - Дали-таки информацию о работе Климова! И ничего не исказили! Высказали только некоторые сомнения. "Нам кажется, что мистер Басов преувеличивает..." - пишут они в одном месте. И несколько подробнее в другом: "Мы полагаем, что мистер Басов не лишен чувства фантазии. Он видит то, чего еще нет, но что вполне вероятно. И мы не порицаем его за это..." Видишь, как деликатно! А все потому, что это наши же братья ученые, а не какие-нибудь газетные шакалы.

Он молчит некоторое время, переводя дух и вытирая потный лоб носовым платком, - видно, очень торопился показать Кострову этот журнал.

- Откровенно тебе признаться, - продолжает он, отдышавшись, - очень меня беспокоило, как они подадут эту беседу со мной. Но, слава богу, как говорится, все обошлось... Ну, будь здоров! Я - к Климову. Пусть он теперь поднатужится и докажет американским скептикам, что ничего мы не преувеличиваем и что мистер Басов не такой уж фантазер.

Как только он уходит, Костров разыскивает Галину и рассказывает ей о своем разговоре с Басовым, но она лишь пренебрежительно усмехается:

- Знаю уже. Он ко мне первой пожаловал, - я ведь больше всех страху на него нагнала. Но я и сейчас не верю, что вся эта история уже кончилась. Не могут они упустить такого случая - поставить нас, мягко выражаясь, в неловкое положение. Ученые, конечно, не будут этим заниматься, а журналисты вряд ли проморгают такую возможность.

И Галина не ошиблась. Спустя еще несколько дней из Института астрофизики в обсерваторию поступает целая пачка американских и английских газет. Приносит их на этот раз Пархомчук, так как Басова срочно вызвали в Москву.

- Видать, очень нами международная пресса заинтересовалась, - довольно замечает комендант. - Вон сколько газет, и во всех про нас. Выходим, стало быть, на мировую арену. Пусть знают западники, что "экс ориэнтэ люкс" *.

- Это что же такое будет? - спрашивает Галина, притворяясь удивленной.

- Латынь, - невозмутимо поясняет Пархомчук. - Будут еще вопросы?

- Ну ладно, идите, - смеясь, машет на него рукой Галина. - А знаете, - оборачивается она к Кострову, - он забавный. У входа в гараж, в котором стоит наша единственная служебная машина, он начертал: "Lasciate ogni speranza voi chentrate" **. На сей раз это не лишено остроумия, ибо служебной машиной нашей никто, кроме Басова, не пользуется.

- Видно, товарищ директор не видел еще этой надписи, мрачно усмехается Костров. - А узрев, пропишет Пархомчуку такого Данте, что ему придется самому испытать превратности всех девяти кругов дантовского "Ада", даже если он и не читал его "Божественной комедии". Давайте, однако, посмотрим, что там, в этих газетах. Я бы хотел взглянуть сначала на американские, а вы займитесь английскими.

Через несколько минут Галина с раздражением бросает свою газету на скамью.

- Ну что я вам говорила! - восклицает она. - Вцепились-таки они в неосторожную фразу Басова. Что же тогда американцы пишут, если уж англичане так неистовствуют?

- Представьте себе, они ничего в заявлении Басова не опровергают. Как будто и не думают сомневаться

* С Востока (идет) свет (лат.).

** Оставьте надежду входящие сюда (лат.).

в том, что мы приняли искусственный сигнал из космоса. Даже поздравляют Басова и Климова с открытием, имеющим мировое значение. Понимаете, на что это рассчитано?

- Еще бы! - хмурится Галина. - Раздуют заявление Басова до космических масштабов, а затем поставят нас в положение хвастунов. Этим, конечно, рассчитывают вселить недоверие и в другие наши научные достижения. Положение, значит, куда более серьезное, чем я предполагала...

Костров тоже откладывает в сторону газету и принимается мрачно шагать взад и вперед по тропинке, протоптанной под березками.