Эх вы, сани! Что за сани!

         Звоны мерзлые осин.

         У меня отец – крестьянин,

         Ну, а я – крестьянский сын.

         Наплевать мне на известность

         И на то, что я поэт.

         Эту чахленькую местность

         Не видал я много лет.

         Тот, кто видел хоть однажды

         Этот край и эту гладь,

         Тот почти березке каждой

         Ножку рад поцеловать.

         Как же мне не прослезиться,

         Если с венкой в стынь и звень

         Будет рядом веселиться

         Юность русских деревень.

         Эх, гармошка, смерть-отрава,

         Знать, с того под этот вой

         Не одна лихая слава

         Пропадала трын-травой.

    21/22 октября 1925

«Цветы мне говорят – прощай…»

         Цветы мне говорят – прощай,

         Головками склоняясь ниже,

         Что я навеки не увижу

         Ее лицо и отчий край.

         Любимая, ну что ж! Ну что ж!

         Я видел их и видел землю,

         И эту гробовую дрожь

         Как ласку новую приемлю.

         И потому, что я постиг

         Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо, –

         Я говорю на каждый миг,

         Что все на свете повторимо.

         Не все ль равно – придет другой,

         Печаль ушедшего не сгложет,

         Оставленной и дорогой

         Пришедший лучше песню сложит.

         И, песне внемля в тишине,

         Любимая с другим любимым,

         Быть может, вспомнит обо мне

         Как о цветке неповторимом.

    Октябрь 1925

«Клен ты мой опавший, клен заледенелый…»

         Клен ты мой опавший, клен заледенелый,

         Что стоишь нагнувшись под метелью белой?

         Или что увидел? Или что услышал?

         Словно за деревню погулять ты вышел.