С вечерней звездой

         Пою я о Боге

         Касаткой степной.

         На шелковом блюде

         Опада осин,

         Послухайте, люди,

         Ухлюпы трясин.

         Ширком в луговины,

         Целуя сосну,

         Поют быстровины

         Про рай и весну.

         Я странник убогий,

         Молюсь в синеву.

         На палой дороге

         Ложуся в траву.

         Покоюся сладко

         Меж росновых бус.

         На сердце лампадка,

         А в сердце Исус.

    1915

В хате

         Пахнет рыхлыми драченами;

         У порога в дежке квас,

         Над печурками точеными

         Тараканы лезут в паз.

         Вьется сажа над заслонкою,

         В печке нитки попелиц,

         А на лавке за солонкою –

         Шелуха сырых яиц.

         Мать с ухватами не сладится,

         Нагибается низко,

         Старый кот к махотке крадется

         На парное молоко.

         Квохчут куры беспокойные

         Над оглоблями сохи,

         На дворе обедню стройную

         Запевают петухи.

         А в окне на сени скатые,

         От пугливой шумоты,

         Из углов щенки кудлатые

         Заползают в хомуты.

«Черная, потом пропахшая выть…»

         Черная, потом пропахшая выть,

         Как мне тебя не ласкать, не любить?

         Выйду на озеро в синюю гать,

         К сердцу вечерняя льнет благодать.

         Серым веретьем стоят шалаши,

         Глухо баюкают хлюпь камыши.

         Красный костер окровил таганы,

         В хворосте белые веки луны.