-  Как - зачем? В люди вышла бы… Инженером бы стала, учителем… Могла бы вступить в компартию, боролась бы за социализм…

    -  Боже мой, боже мой… - хрипло прошептала Сельма, как подрубленная упала в кресло и уронила лицо в ладони. Андрей испугался, но в то же время ощутил и гордость, и чудовищную свою ответственность.

    -  Ну что ты, что ты… - сказал он, неловко придвигаясь к ней. - Что было, то было. Все. Не расстраивайся. Может быть, и хорошо, что все так получилось: здесь ты все наверстаешь. У меня полно друзей, все - настоящие люди… - Он вспомнил Изю и сморщился. - Поможем. Вместе будем драться. Здесь ведь дела до черта! Беспорядка много, неразберихи, просто дряни - каждый честный человек на счету. Ты представить себе не можешь, сколько сюда всякого барахла набежало. Не спрашиваешь его, конечно, но иногда так и тянет спросить: ну чего тебя сюда принесло, на кой ляд ты здесь кому нужен?

    Он совсем было уже решился по-дружески, даже по братски, потрепать Сельму по плечу, но тут она спросила, не отрывая ладоней от лица:

    -  Значит, не все здесь такие?

    -  Какие?

    -  Как ты. Идиоты.

    -  Ну знаешь!

    Андрей соскочил со стола и пошел кругами по комнате. Вот ведь буржуйка. Шлюха, а туда же. Интересно ей, видите ли… Впрочем, прямота Сельмы ему даже импонировала. Прямота всегда хороша. Лицом к лицу, через баррикаду. Это не то, что Изя, скажем: ни нашим ни вашим - скользкий, как червяк, и везде просочится…

    Сельма хихикнула у него за спиной.

    -  Ну чего забегал? - сказала она. - Я же не виновата, что ты такой идиотик. Ну, извини.

    Не давая себе оттаять, Андрей решительно рубанул ладонью воздух.

    -  Вот что, - сказал он. - Ты, Сельма, очень запущенный человек, и отмывать тебя придется долго. И ты не воображай, пожалуйста, что я обиделся лично на тебя. Это с теми, кто тебя до такого довел, у меня да - личные счеты. А с тобой - никаких. Ты здесь - значит, ты наш товарищ. Будешь работать хорошо - будем хорошими друзьями. А работать хорошо - придется. Здесь у нас, знаешь, как в армии: не умеешь - научим, не хочешь - заставим! - Ему очень нравилось, как он говорит - так и вспоминались выступления Леши Балдаева, комсомольского вожака факультета. Тут он обнаружил, что Сельма, наконец, отняла ладони от лица и смотрит на него с испуганным любопытством. Он ободряюще подмигнул ей. - Да-да, заставим, а как ты думала? У нас, бывало, на стройку уж такие сачки приезжали - поначалу только и норовили в ларек да в лесок. И ничего. Как миленькие. Труд, знаешь, даже обезьяну очеловечивает…

    -  А здесь у вас всегда обезьяны по улицам бродят? - спросила Сельма.

    -  Нет, - сказал Андрей, помрачнев. - Только с сегодняшнего дня. В честь твоего прибытия.

    -  Очеловечивать их будете? - вкрадчиво осведомилась Сельма.

    Андрей через силу ухмыльнулся.

    -  Это уж как придется, - сказал он. - Может быть, действительно придется очеловечивать. Эксперимент есть Эксперимент.

    При всей издевательской сумасбродности мысль эта показалась ему не лишенной какого-то рационального зерна. Надо будет вечером этот вопрос поднять, мелькнуло у него в голове. Но тут же у него возникла и другая мысль.

    -  Ты что вечером собираешься делать? - спросил он.

    -  Не знаю. Как придется. А что здесь у вас делают?

    Раздался стук в дверь.