|
По правую руку от дяди Юры скромно сидел Ван - перед ним стояла самая маленькая тарелочка с маленьким кусочком и лежала самая щербатая вилка, а бокал для первача он взял себе с отбитым краем. Голова его совсем ушла в плечи, лицо с закрытыми глазами было поднято и блаженно улыбалось: Ван наслаждался покоем. Быстроглазый разрумянившийся Кэнси с аппетитом закусывал кислой капустой и что-то живо рассказывал Отто, героически сражавшимся с осоловением и, в минуты одержанных побед, громко восклицавшему: «Да! Конечно! Да! О, да!» Сельма Нагель, шведская шлюха, была прямо-таки красавица. Она сидела в кресле, перекинув ноги через мягкий подлокотник, и сверкающие эти ноги находились как раз на уровне груди бравого унтера Фрица, так что глаза у Фрица горели, и весь он шел красными пятнами от возбуждения. Он лез к Сельме с полным стаканом и все норовил выпить с нею на брудершафт, а Сельма отпихивала его своим бокалом, хохотала, болтала ногами и время от времени стряхивала волосатую ласковую лапу Фрица со своих коленок. Только стул Андрея по другую сторону от Сельмы был пуст, и был печально пуст стул, поставленный для Дональда. Жалко как - Дональда нет, подумал Андрей. Но! Выдержим и это! И не с таким нам приходилось справляться… Мысли его несколько путались, но общий настрой был мужественный, с легким налетом трагизма. Он вернулся на свое место, взял стакан и заорал: - Тост! Никто не обратил на него внимания, только Отто дернул головой, словно кусаемая слепнями лошадь, и отозвался: «Да! О, да!» - Я сюда приехал, потому что поверил! - громко басил дядя Юра, не давая хихикающему Изе убрать его сучковатый палец у себя из-под носа. - А поверил потому, что больше верить было не во что. А русский человек должен во что-то верить, понял, браток? Если ни во что не верить, ничего, кроме водки, не останется. Даже чтобы бабу любить, нужно верить. В себя нужно верить, без веры, браток, и палку хорошую не бросишь… - Ну да, ну да! - откликался Изя. - Если у еврея отнять веру в бога, а у русского - веру в доброго царя, они становятся способны черт знает на что… - Нет… Подожди! Евреи - это дело особое… - Главное, Отто, не напрягайтесь, - говорил в то же время Кэнси, с удовольствием хрустя капустой. - Все равно никакого обучения нет и просто быть не может. Сами подумайте, зачем нужно профессиональное обучение в городе, где каждый то и дело меняет профессию. - О да! - ответствовал Отто, на секунду проясняясь. - То же самое я говорил господину министру. - И что же министр? - Кэнси взял стакан первача и сделал несколько маленьких глотков - словно чай пил. - Господин министр сказал, что это чрезвычайно интересная мысль, и предложил мне составить разработку. А я вместо этого пошел к Эльзе… - …И когда танк оказался на расстоянии двух метров от меня, - гундел Фриц, проливая первач на белые ноги Сельмы, - я вспомнил все!… Вы не поверите, фрейлейн, все прожитые годы прошли передо мною… Но я - солдат! С именем фюрера… - Да нет давно вашего фюрера! - втолковывала ему Сельма, плача от смеха. - Сожгли его, вашего фюрера!… - Фрейлейн! - произнес Фриц, угрожающе выпячивая челюсть. - В сердце каждого истинного немца фюрер жив! Фюрер будет жить века! Вы - арийка, фрейлейн, вы меня поймете: когда р-русский танк… в трех метрах… я, с именем фюрера!… - Да надоел ты со своим фюрером! - заорал на него Андрей! - Ребята! Ну, сволочи же, слушайте же тост! - Тост? - спохватился дядя Юра. |
