– Средства тратятся из казны княжества, и с ними никаких проблем нет и не было. – жестко ответила Инга, осадив первую супругу. – А вот доступ в лаборатории иначе был бы нам закрыт, а исследования крайне важны для всего региона.

– Я не сказал бы что здесь слишком холодно. – на всякий случай уточнил я. – И в городе, и на противоположном берегу полно деревьев, пусть все и под снегом.

– Ты все верно заметил – возле реки зимой всегда температура выше, за счет теплообмена, правда ощущается, наоборот, холоднее, из за влажности, но растениям она только в плюс. – чуть расслабившись ответила Инга. – Совсем другое дело дальше на север и в местах, где рек нет. Там проблема в том числе и с растительностью. В крупных поселках и добывающих городах это не так существенно, центральное отопление идет за счет сжигания попутного газа в ТЭЦ. Даже теплицы можно обогревать. А вот деревень, в привычном понимании, у нас нет, в отличие от центральной России.

– Их и в центральной почти не осталось. Промышленная и техническая революция все высосали дочиста, только на Дону и в Краснодарском крае остались какие то мелкие селения, да крупные фермерские хозяйства с техникой и своими кораблями. – отмахнулась Мария. – Так что, мы идем смотреть елку?

– Я за! – тут же подскочила минуту назад чуть не умиравшая Ангелина. – Милый, три голоса против твоего одного. Надо идти.

– А когда это у нас начала работать демократия? – удивленно посмотрел я на девушек. – Сказал работать, значит будем работать. Сказал смотреть елку, значит будем смотреть елку. Ладно, не кукситесь, развеяться и в самом деле не помешает.

Через пять минут, одетые в шубы с оторочкой и высокие шапки из норки, мы уже стояли на центральной площади. Благо находилась она в паре шагов от дворца правительства. Можно конечно было посмотреть и из окон, но отсюда она выглядела совершенно невообразимо.

Живой зеленый великан, качающий тяжелыми ветвями од ветром, раскинул свои широченные лапы на много метров в стороны, да так что играющие под деревом дети терялись. Только и слышно было что смех да крики детворы откуда то из под мохнатых колючих варежек.

На нижних ветвях украшений было не так много, только гирлянда, какие то разноцветные ленточки да пара пластиковых небьющихся шаров, а вот выше, на уровне метров двух, их становилось куда больше, пока все серебряные дождики, закрученные гирлянды и шары не сходились у самого верха в мантию белоснежного сияющего ангела.

Я даже замер, глядя на эту фигурку. Она была так высоко, что рассмотреть ее подробнее не получалось, но почему то мне казалось, что скульптор попытался придать ей схожесть с Ингой. Но все равно, общая неправильность не давала успокоиться, из глубины воспоминаний на верх елки так и просилась звезда.

– Не слишком похоже в этом году. – словно извиняясь проговорила Инга, проследив за моим взглядом. – Некогда было позировать.

– Мне кажется очень даже. – ответил я, отвлекаясь от своих мыслей. – Только непонятно почему наверху такое изобилие, а внизу пусто. Одни ленточки остались.

– Так на эти ленточки привязывают пряники, конфеты и сушеные фрукты для детей. – улыбнувшись объяснила Инга. – Утром ветки просто ломятся от сладостей, а к вечеру – видишь ничего не остается. Зато гирлянды вечером особенно красивы, а в одиннадцать часов должно начаться северное сияние.

– У вас и северное сияние по расписанию? – удивленно спросила Ангелина.

– Конечно, у нас тут порядки, не забалуешь. – строго сказал Инга, а потом, не сдержавшись, рассмеялась. – Нет, конечно, хотя северное сияние тут тоже видно, но не так часто, а это будет лазерное шоу, проецируемое на тучи. Ну или просто на небо, благо мощности должно хватить.