– Даже не подумаю. – улыбнувшись ответил я. – То, чтобы сегодня церемония прошла спокойно и в полном соответствии с традициями – и в моих интересах.

– Что же… хорошо. – проговорила Екатерина. не спуская с меня напряженного взгляда. – Если ты не против, то это многое поменяет.

– Я уже не раз говорил, для меня престол не самоцель. – ответил я. – Но и отказываться от него я так просто не собираюсь. Мой отец, ваш муж, будь он с нами, ещё мог бы помешать… но не остальные.

– Ты не абсолют, не вне категорий, и то, что тебя поддерживает Петр – мало значит. – сухо проговорила Екатерина. – Люди будут верны императорскому роду.

– Совершенно верно. – кивнул я, окончательно запутав мать. Она, вместе со свой фрейлиной отошла на соседний ряд, а через несколько секунд в зал вошло множество служек. Они расступились, пропуская вперед Филарета, и у меня аж дыхание перехватило. Куда делся тот скромный отец церкви, с которым я регулярно пересекался?

Вместо черно белых одежд на патриархе всё сверкало от золота и драгоценных камней. Мантия, ряса… я даже не знаю, как назывались все эти предметы обихода, вроде торчащих в стороны золотых наплечников. А на голове его красовалась корона купол, да такая что удивительно как он её на плечах умудрялся держать. Сколько она вообще весила? Да шапка Мономаха по сравнению с ней – деревенская самоделка.

– Дети мои, да ниспошлет отец небесный благодать на вас и семьи ваши… – начал нараспев читать Филарет и за ним тут же потянулся хор голосов. Обычная речь превратилась в льющуюся по залу мелодию, и многие как завороженные повторяли за патриархом слова молитвы.

Даже у меня, довольно устойчивого психически, несколько раз в голове звучали позывы, что уж говорить о моих супругах? Хорошо хоть на колени не упали, хотя и такие в зале присутствовали. Вообще зрелище почти маскарадных платьев в сочетании со скромными платками, которые выдавали всем женщинам при входе, было очень контрастным и нелепым. Но даже зная, что будет дальше мы не могли себе позволить одеться иначе, поставив под угрозу весь план.

За молитвой не многие заметили, как большую купель унесли за иконостас, а перед ним, на возвышение, поставили кафедру, закрытую полотенцем с вышитым золотым узором и гербом Российской империи. Я слышал, как люди начали перешептываться, а Екатерина озираться по сторонам, но, когда она начала догадываться что всё идет не по её плану, было уже поздно.

–…сегодня мы собрались здесь, чтобы провести наиважнейший для страны и мира в православии ритуал. – продолжал патриарх, поднявшись на возвышение. – Помазание на царство цесаревича Александра.

– Нет. – прошептала Екатерина, выпученными глазами глядя на небольшую чашу, обнаружившуюся под полотенцем – Августову крабицу. – НЕТ!

– Сын божий Александр Борисович Романов, подойди ко мне. – не обращая внимания на возмущенный крик императрицы проговорил Филарет, и я, в сопровождении супруг, вышел вперед. Рядом встали мои соратники, а на плечи легла царская мантия, добытая Василием и Константином.

– Нет! – продолжала твердить Екатерина, но её уже никто не слушал.

– Во имя отца, и сына, и святаго духа. – разносился по церки громкий уверенный голос патриарха, крестившего меня металлической кисточкой, за которой оставался след масла. – Благословляю тебя, сын божий, Александр, на свершения великие и…

– НЕТ! – чуть ли не завизжала Екатерина, и по залу прошел хорошо знакомый мне диссонансный звон. Не сдающаяся императрица решила использовать последнее оружие – открыть врата прямо здесь. И как оказалось, ей для этого даже не нужен был камень.

Глава 18

– Остановись, дочь моя! – прокричал патриарх, тоже видевший к чему всё идет.