От снайпера бесполезно бегать только если он тебя видит. Да, перевести ствол на новую мишень – дело доли секунды. Опытный стрелок без проблем возьмет упреждение на любой дистанции до трехсот метров, а разлет пуль сделает остальное. Вот только я не бежал, а двигался рывками, меня прикрывала широкая маскирующая сфера и держался я не по центру. А главное – я отстреливался. Вернее, откидывался ядрами.

Очередной конструкт удачно попал в гусеницу, разорвав ее и сбив передний каток. Разворачивающаяся самоходка еще несколько секунд двигалась, выбрасывая остатки полотна, а затем замерла. Напоследок орудие дало залп на удачу, но снаряд улетел куда то мне за спину, а враги разом лишились большей части своей огневой мощи.

Оставаться на месте я не рискнул, пара конструктов и все равно придется бежать. Один удачный – и я уже никуда не убегу. Но теперь я мог выбирать куда и кого бить. Благо без артиллерии врагам приходилось постоянно отвлекаться на новые приманки, а разбивались они лишь ядрами и серпами. Ну и конечно – клинками и ломами, но так близко я старался не подходить.

Главное – теперь с каждой секундой противников становилось все меньше. В моем исполнении ядро не пробивало тяжелый штурмовой доспех насквозь даже в упор, но это было совершенно не обязательно. Сломать камеры, выбить оружие, повредить правую руку – и враг уже не может оказать сопротивления. А если влить все силы в конструкт, то он превращался в ультимативное оружие, сминающее даже трехсантиметровую броню.

– Отступаем! – крикнул кто то из противников, до которого наконец доперло, что все пошло не по плану. Жаль, что у врагов нашелся сознательный командир, тут же выпустивший пулю в упор.

– Стоять до последнего! – рявкнул главный. – Мы либо победим, либо…

– Сдавайтесь, и вас будут судить по закону. – крикнул я, тут же сместившись в сторону. Верно рассчитал, на то место откуда донесся мой голос в тот же миг ударило несколько двадцатимиллиметровых снарядов. Такой и был план, враги, отвлекшись перевели внимание на нужное мне место. Я же атаковал сбоку, используя первый освоенный мною конструкт – пресс.

Вот только по сравнению с тем толчком, который я мог изобразить почти год назад, этот был словно танк против пластиковой игрушечной машинки. Двоих штурмовиков вжало в борт самоходки, еще пятерых опрокинуло на землю, оставшиеся невольно сделали несколько шагов чтобы удержаться на ногах, и этого мне вполне хватило. Рывок!

Двадцать метров. Четыре размытых купола, один из которых прет напролом. Помня судьбу товарищей, враги, оставшиеся на ногах, открыли перекрестный огонь из всех стволов, сосредоточившись на нем, и это решило исход схватки. Держась чуть сбоку, я влил еще больше сил в движущийся к врагам щит, чтобы подтвердить их мысли, а сам зашел за спину и начал бить прицельно.

Прижать прессом не успевших подняться, вдавливая их в землю, так чтобы даже макушки не торчало. Влить всю прану в чакру звука, использовать весь запас Шаха. Ядро размером с мою голову, но в десятки раз плотнее обычного диска, ударило вертикально вниз вбивая шлем командира в плечи доспеха.

Ярость за потерянную команду требовала выхода, и я бил врагов раз за разом, не давая им опомнится. Ядра сыпались одно за другим, а когда до противников оставалось меньше десяти метров, а их количество сократилось до пятнадцати я пошел в рукопашную. Рывок! Клинок сносит противнику руку словно она не в стальном наруче, а сделана из фольги.

Ввинтится между врагами, не давая им прицелиться. Укол, острие конструкта тянущееся на добрые два метра, прошивает очередного врага словно шило тонкую бумагу. Я не успеваю больше ничего сделать с врагом, приходится отпрыгнуть в сторону, ведь враги кажется обезумели.

Не боясь задеть товарищей, они кидали под ноги гранаты, активировали конструкты, которые вредили больше им самим, чем мне, палили в белый свет не разбирая своих и чужих.