– Ваше величество, ваше высочество, регент. – поклонился нам всем троим Константин. – Произошедшее полностью моя вина, и никакие извинения не могут снять с меня ответственности, как и с того, кто все это организовал. Но, прежде чем мы спустимся к пленнику, я прошу вас о снисхождении.

– Государственный переворот, о каком снисхождении речь?! – яростно спросила Екатерина. – Он собирался убить моего сына! А что дальше? Убить меня?

– Прошу прощения, ваш брат так же организовал переворот, и все же вы стоите рядом. – проговорил Константин, склонившись еще ниже.

– Ты забываешься. – сквозь зубы проговорил Петр.

– У меня кроме него никого нет. – выдохнул Константин, окончательно подтверждая мою догадку.

– Значит за всем этим бардаком стоит твой отец? – спросил я, хотя ответа и не требовалось. – Я не буду милостив, но есть и другие способы избавиться от него, не убивая. Например, разрушить его камень и лишить возможности использовать другие. Беспомощный, безоружный, лишившийся вчера всех сторонников, он не будет представлять угрозы.

– Участь страшнее смерти. – оценив задумку хмыкнул регент. – Может сработать. Но прежде – пусть он расскажет все что ему известно. Каторги ему не избежать, но, если раскаивается, почему бы не сохранить ему жизнь.

– Я против. – резко сказала Екатерина. – Мертвая змея не ужалит.

– В начале надо его выслушать. – согласился я с Петром. – Идемте.

– О большем я не прошу. – выдохнул Константин, наконец отойдя с дороги. В камеру мы спускались в мрачном молчании. Каждый думал о своем, хотя избавиться от предателя хотелось всем без исключения. Слишком много смертей, слишком много боли и потерь за столь короткий срок.

Однако, когда мы вошли в маленькую камеру, в которой пахло плесенью и нечистотами я с удивлением увидел спокойно улыбающегося Леонида. Князь Тифлиса сидел расслабленно, словно не на жесткой деревянной скамье, а в любимом кресле в кабинете, и нас он приветствовал коротким поклоном.

– Всё кончилось? – спросил он, как ни в чем не бывало.

– Да. Все твои сторонники мертвы, а те кто живы – захвачены в плен и уже дают показания. Тебе не отвертеться. – усмехнувшись ответил Петр.

– Мои сторонники? – удивленно поднял бровь Багратион старший, а затем заливисто, от души рассмеялся. Учитывая, что дело происходило на минус втором этаже, в грязной камере смертников, выглядело это словно князь сошел с ума, но его взгляд оставался совершенно ясным и осмысленным.

– Мои сторонники. – Леонид смахнул воображаемую слезинку. – Сынок, ты меня разочаровал. Понятно, что ты еще молодой…

– Не заговаривай нам зубы, предатель, у тебя все равно ничего не выйдет! – яростно бросила Екатерина. – Брат и сын хотели оставить тебя в живых, но я все же считаю, что горбатого исправит только могила.

– Ты расскажешь нам все, иначе… – начал было Петр, но Леонид неожиданно встал и поклонился.

– Ваше императорское величество, разрешите начать доклад? – спросил он, повернувшись ко мне. – Конечно я все расскажу, это и в моих интересах, но прошу вас – чтобы эта информация не ушла дальше этой камеры. Будет обидно, если проделанная за два с половиной года работа пойдет насмарку.

– Пусть говорит. Лишить его жизни мы всегда успеем. – заметил я, и Екатерина, с явной неохотой, согласилась. – Но я бы советовал внимательно следить за словами.