Особенно что тот после инициации и не стремился заниматься саморазвитием, плюнув на тренировки, и решив, что в его жизни все уже предопределено. Но все равно, Таран сражался как лев, и в результате эта схватка стала самой красивой и запоминающейся за день. А когда судья объявил о победе Герба – рукоплескали обоим в равной мере. По крайней мере я слышал восторженные вопросы по поводу не обманули ли зрителей организаторы и не подсунули вместо студента Т кого то из одногруппников.

Дальше все прошло без огонька. Были попытки сопротивления и даже успешные, но победителями предсказуемо стали факультеты А и Б. И все же, судя по оживленным разговорам, зрителей очень удивил самородок из Бурятии. И далеко не всех – в положительном ключе. Судя по недовольным взглядам нескольких женщин и девушек, а также загнанному виду Меньшикова, они рассчитывали на другой исход боя.

– Все, больше тут смотреть не на что. – сказал я, поднимаясь. – Идем, нужно подготовить нашим парням достойный ужин. Да и вино раздобыть где то.

– Вино? Ты же против алкоголя? – удивленно проговорил Шебутнов.

– Против. – согласился я. – Но ребята его заслужили.

Петроград, он же Санкт Петербург. Резиденция его императорского величества в зимнем дворце.

– Государь, разрешите? – спросил немолодой седой мужчина с тростью, ставшей частью его образа еще десять лет назад.

– Мирослав… заходи, присаживайся, я сейчас закончу. – проговорил император, зарывшийся в кучу бумаг. Конечно, это было не сравнить с теми тоннами макулатуры, которые ежедневно разбирали в тайной канцелярии, однако были моменты, которые мог решить только он. Ответственность монарха, и сейчас он разбирал именно такой вопрос.

В возрождённой империи, не раз стоявшей на пороге гибели с начала прошлого века, снова настали тяжелые времена. Его коронация и смещение сестры – тому явное подтверждение, но совсем не причина. Он любил свою непутевую сестрёнку, очень уважал ее сильный материнский инстинкт, но по другому поступить не мог, из за кризиса престолонаследия империя стояла на грани раскола.

Но вместо того, чтобы просто сдаться, сбежать за Урал и тихо сидеть себе, правя куском Сибири и горами, наслаждаясь собственным величием, сестра решила бороться за престол даже после признания его императором. Она пошла против короны, против церкви и против дворянского собрания. Но самое страшное – она была не одна.

Демидовы, Пожарские, Дубравины, Толстые и еще десятки мелких боярских и дворянских родов переметнулись на ее сторону. Ходили упорные слухи о собираемой за Уралом армии. И еще больше слухов ходило о том, что многие поклявшиеся ему, императору, в верности рода в тайне сотрудничают с изменницей. Юсуповы, Шереметьевы, Меньшиковы, Морозовы…

Оставалось не так много людей, которым он мог доверять. Хотел доверять. И совсем мало тех, на кого и в самом деле можно было положиться. И один из таких людей сейчас сидел у него в приемной. Хоть на него тоже имелось множество жалоб и доносов – Суворовы были основой императорской новой гвардии. А Мирослав возглавил вновь созданный генеральный военный штат.

– В чем дело? Проблемы на границе или «врата»? – устало спросил император, подписав указ о конфискации всего имущества маленького, но очень вредного рода.

– Прошу прощения, государь, но я… с почти личным делом. – чуть замявшись проговорил генерал, и молодой император с удивлением посмотрел на соратника.

– Разве я не назначил тебя главой всего военного штаба, вторым после себя самого? Разве не стал твой сын новым командующим гвардии? – с начинающей просачиваться в голосе яростью спросил император. – Мало тебе?!

– Нет, как можно, государь! – склонился, опираясь на трость, военный, и не разгибался пока император не разрешил.