Кадеты переглянулись между собой, и Леха сунул на мою парту тонкую, всего листов двадцать, тетрадь с красноречивым названием «Устав императорского училища имени»… Пролистав первые страницы я быстро нашел список мелких правонарушений которых оказалось с добрую сотню! Три листа мелким шрифтом!

– Вторая категория – общие правонарушения. Это кражи, драки без тяжких телесных повреждений, ношение оружия – в том числе холодного, личное нарушение прямого приказа не влияющее на дееспособности отделения… – вяло перечислял учитель, то и дело прерываясь на отдых. – Все это карается губой сроком до трех суток.

– Но раз есть легкие, то, как вы, наверное, догадались есть и особо тяжкие. К ним относятся все уголовно наказуемые преступления. Убийства, причинение существенного и непоправимого вреда здоровью, изнасилование… – несколько человек в зале захихикали и Гаубицев тут же вскинул голову. – Не ржать! То, что у вас неудачников нет девушек в группах, ничего не значит. Их просто распределили в более успешным. Например, в княжеские группы, с А по Д, или боярские по К включительно.

– Так вот, вы хоть неудачники, но вам повезло. – снова приложившись к алкоголю преподаватель отсалютовал нам флягой. – Пока у меня есть размягчитель критического мышления, мелких залетов я не наблюдаю. Но сегодня утром у кого то могли возникнуть вполне серьезные проблемы. Да, кадет Иванов?

– У нас тут половина – Ивановы. – состроив скорбную гримасу проговорил Леха.

– И в самом деле. – хмыкнул Гаубицев, оценив шутку. – Заместитель директора и даже министр образования вам все уши прожужжали, так что должны быть в курсе. Среди вас обвиняемый в убийстве…

– Разрешите поправить, господин преподаватель? – не выдержав поднялся я, и Михаил Иванович кивнул. – Не обвиняемый, а подозреваемый. Тем более военная полиция, прибывшая на место, сочла что обвинения ложные.

– Вот как это у тебя получилось, а, Иванов? – подавшись вперед спросил Гаубицев. – У нас без смертей ни один год не обходится, но военные только через сутки, а то и трое, прибывают. А стоило тебе кого то прикончить, как тут же налетели словно коршуны. Чей ты был сын?

– Ее императорского величества. – тут же ответил я, и весь зал зашелся от хохота понимая абсурдность такого утверждения. – Разрешите уточнить? То, что я кого то убил не доказано. А на экзаменах присутствовали офицеры генштаба, для оценки наших способностей. Вероятно, они и вызвали полицию.

– Ага, самого графа Суворова, как говорят. Ладно «царевич», раз стоишь, расскажи мне, что ты усвоил? Какое главное правило училища и мое личное? – глядя на меня мутным взором спросил Гаубицев.

– Не попадаться, господин учитель. – отчеканил я.

– Хорошо, тебе бы в разведку. – усмехнулся Михаил Иванович, да и остальные с курса не сдержались. – Я тебя от залетов прикрывать не стану. Пока вы у себя в коробке бесоебите – это ваши проблемы. Там ни камер, ни прослушки. Но в учебных корпусах, столовой, медчасти и на плацу – камеры есть. Ясно выражаюсь?

– Спасибо за науку, господин преподаватель. – отчеканил я.

– Так держать. И кстати, в женских общежитиях камеры не только в коридорах, но и на подступах, это чтобы ни у кого крышу не сорвало. – оглядев зал сказал Гаубицев. – Еще раз, прикрывать вас я не стану, и без того тошно. Так что пойдете по всей строгости.