|
Займемся настоящим. - «Confiteor», - твердил Горанфло. - Э! Да вы захватили пленного, - сказал вдруг Крийон, опуская свою длань на плечо монаха, и тот, несмотря на сопротивление, оказываемое массой его тела, согнулся под тяжестью этой руки. У Горанфло отнялся язык. Шико медлил с ответом, предоставив всем смертным мукам, которые порождает глубокий ужас, наводнить на миг сердце несчастного монаха. Тот готов был во второй раз потерять сознание при виде стольких людей, кипящих неутоленным гневом. Наконец, после недолгого молчания, когда Горанфло уже казалось, что в ушах его гремят трубы Страшного суда, Шико сказал: - Государь, поглядите хорошенько на этого монаха. Кто-то из присутствовавших поднес факел к лицу Горанфло. Монах закрыл глаза, чтобы одним делом было меньше при переходе из этого мира в мир иной... - Проповедник Горанфло! - воскликнул Генрих. - «Confiteor, confiteor, confiteor», - торопливо забубнил монах. - Он самый, - ответил Шико. - Тот, который... - Совершенно верно, - прервал Шико. - Ага! - сказал король с удовлетворенным видом. Пот со щек Горанфло можно было собирать мисками. Да и было от чего, ибо тут послышался звон шпаг, словно само железо было наделено жизнью и дрожало от нетерпения. Несколько человек с угрожающим видом приблизились к монаху. Горанфло скорее почувствовал это, чем увидел, и слабо вскрикнул. - Погодите, - произнес Шико, - я должен посвятить короля во все. И, отведя Генриха в сторону, шепнул ему: - Сын мой, возблагодари всевышнего за то, что лет тридцать пять тому назад он позволил этому святому человеку появиться на свет, ведь он-то нас всех и спас. - Спас? - Да. Это он рассказал мне все о заговоре, от альфы до омеги. - Когда? - Дней восемь тому назад. Так что, если враги вашего величества разыщут его, можно считать его мертвым. Горанфло услышал только последние слова: «Можно считать его мертвым». И повалился вперед, вытянув руки. - Достойный человек, - сказал король, доброжелательно взирая на эту гору мяса, в которой всякий другой увидел бы всего лишь массу материи, способную поглотить и погасить огонь сознания, - достойный человек, мы возьмем его под свое покровительство. Горанфло подхватил на лету милосердный королевский взгляд, и лицо его превратилось в подобие маски античного паразита: одна его половина улыбалась до ушей, другая - заливалась плачем. - И ты поступишь правильно, мой король, - ответил Шико, - потому что это слуга, каких мало. - Как ты думаешь, что нам с ним делать? - спросил Генрих. - Я думаю, что пока он в Париже, жизнь его под угрозой. - А если приставить к нему охрану? - сказал король. Горанфло расслышал это предложение Генриха. «Неплохо! - подумал он. - Я, кажется, отделаюсь только тюрьмой. Это все же лучше, чем дыба, особенно если меня будут хорошо кормить!» - Бесполезно, - сказал Шико. - Будет лучше, если ты позволишь мне увести его. - Куда? - Ко мне. |
