|
Горанфло не оказал даже тени сопротивления, он лишь проливал слезы. Их было столько, что можно было заметить, как он худеет прямо на глазах. - Я ведь говорил, - шептал он, - я ведь говорил! Шико тянул за собой Панурга и пожимал плечами. Глава 54 В КОТОРОЙ ШИКО ДОГАДЫВАЕТСЯ, ПОЧЕМУ У Д'ЭПЕРПОПА НА САПОГАХ БЫЛА КРОВЬ, А В ЛИЦЕ НЕ БЫЛО НИ КРОВИНКИ Возвратившись в Лувр, король застал своих друзей в постелях. Они спали мирным сном. Исторические события имеют одно странное свойство: озарять отблеском своего величия предшествующие им обстоятельства. Поэтому для тех, кто отнесутся к событиям, которые должны были произойти утром того дня, ибо король возвратился в Лувр уже около двух часов ночи, для тех, кто отнесутся, повторяем мы, к этим событиям с уважением, продиктованным предвосхищением их исхода, возможно, небезынтересно будет посмотреть, как король, чуть не лишившийся короны, ищет успокоения у трех своих друзей, которые через несколько часов должны ради него поставить на карту свои жизни. Мы уверены, что поэта, чьей избранной натуре свойственно не предвидение, а озарение, поразят своей печальной красотой эти освеженные сном лица молодых людей, со спокойной улыбкой спящих на поставленных в ряд кроватях, словно братья в спальне отчего дома. Генрих тихонько приблизился к ним, сопровождаемый Шико, который, поместив своего подопечного в надежное место, возвратился к королю. Одна кровать была пуста - кровать д'Эпернона. - До сих пор его нет, ветреника, - прошептал король. - Несчастный! Безумец! Драться с Бюсси, самым храбрым человеком во Франции, самым опасным - в мире, и даже не думать об этом. - А и правда его пет, - сказал Шико. - Разыскать! Привести сюда! - воскликнул король. - И пусть пришлют ко мне Мирона. Я хочу, чтобы этого безрассудного усыпили, пусть даже против его воли. Я хочу, чтобы сон придал ему силы и гибкости, сделал способным защищаться. - Государь, - сообщил лакей, - господин д'Эпернон только что пришел. Д'Эпернон действительно явился в Лувр. Узнав о возвращении короля и догадавшись, что тот зайдет в спальню, он пытался было тихонько проскользнуть в другую комнату, рассчитывая остаться незамеченным. Но его ждали и, как мы видели, доложили о его появлении королю. Видя, что выговора не избежать, д'Эпернон с весьма смущенным видом перешагнул порог спальни. - А! Вот и ты наконец, - сказал Генрих. - Поди сюда, несчастный, и посмотри на своих товарищей. Д'Эпернон обвел взглядом комнату и сделал знак, что он уже посмотрел. - Посмотри на своих товарищей, - продолжал Генрих, - они благоразумны, они поняли все значение этого дня, а ты, несчастный, вместо того чтобы помолиться, как сделали они, и спать, как они спят, ты - играешь в кости и таскаешься по притонам. Клянусь телом Христовым, да ты белый как мел! Что же ты будешь делать утром? Ведь уже сейчас ты никуда не годишься! И в самом деле, д'Эпернон был очень бледен, настолько бледен, что замечание короля заставило его покраснеть. - Ну, - сказал Генрих, - иди ложись, я так хочу! И спи! Только сумеешь ли ты поспать? - Я?! - ответил д'Эпернон так, словно подобный вопрос оскорбил его до глубины души. - Я имею в виду, будет ли у тебя время поспать. Разве тебе не известно, что вы деретесь, когда рассветет, и что в это подлое время года в четыре часа утра уже совсем светло! Сейчас два. |
