|
- Что бы я сделал? Да я бы его убил либо четырнадцатого июля, либо в ночь с пятого на шестое октября, либо десятого августа; мне бы это большого труда не составило! Эти слова были произнесены так просто, что Жильбер простил Бийо, а Калиостро пришел в восторг. - Да, - помолчав, молвил последний, - однако вы этого не сделали. Вы, Бийо, проголосовали за смерть, а вы, Жильбер, - за жизнь. А теперь не угодно ли вам выслушать мой последний совет? Вы, Жильбер, добились того, чтобы вас избрали членом Конвента, с единственной целью: исполнить свой долг; вы, Бийо, - чтобы утолить жажду мести. Итак, и то и другое исполнено; вам нечего здесь больше делать: уезжайте! Оба собеседника удивленно взглянули на Калиостро. - Да, - продолжал тот, - вы оба не принадлежите к какой-либо партии, вы поступаете по велению сердца. После смерти короля между политическими партиями начнется грызня. Которая из них падет первой? Этого я не знаю; однако мне известно, что все они погибнут одна за другой; следовательно, уже завтра, Жильбер, вас обвинят в излишней мягкости, а послезавтра - впрочем, может быть, еще раньше, чем вас, - Бийо будет обвинен в чрезмерной жестокости. Можете мне поверить, что в надвигающейся схватке между ненавистью, страхом, жаждой мести, фанатизмом мало кто уцелеет; одни запятнают себя грязью, другие - кровью. Уезжайте, друзья мои! Уезжайте! - А как же Франция? - проговорил Жильбер. - Да, а Франция-то как же? - поддакнул Бийо. - Францию можно считать спасенной, - отозвался Калиостро, - внешний враг разбит, внутренний - мертв. Насколько опасен эшафот двадцать первого января для будущего, настолько он в настоящем представляет собой безусловную, огромную силу: силу безвозвратных решений. Казнь Людовика Шестнадцатого обрекает Францию на месть монархов и дает Республике поддержку обреченных на смерть и потому готовых на отчаянный шаг нации. Возьмите, к примеру, древние Афины или современную Голландию. Соглашениям, переговорам обсуждениям начиная с сегодняшнего утра положен конец; Революция в одной руке держит топор, другой размахивает трехцветным флагом. Можете ехать со спокойной душой; раньше, чем она опустит топор, с аристократией будет покончено; прежде, чем она выпустит из рук трехцветный флаг, Европа будет побеждена. Уезжайте, друзья мои, уезжайте! - Бог мне свидетель, - вскричал Жильбер, - что ежели грядущее, которое вы мне пророчите, и впрямь будет таковым, я не буду жалеть о том, что покинул Францию; но куда же мы отправимся? - Неблагодарный! - воскликнул Калиостро. - Неужто ты забыл о своей второй родине - Америке! Ужели ты забыл ее огромные озера, девственные леса, бескрайние, словно океаны, прерии? Разве не нуждаешься ты в отдыхе на природе после этих страшных потрясений? - Вы поедете со мной, Бийо? - спросил, поднимаясь, Жильбер. - А вы меня простите? - шагнув навстречу Жильберу, проговорил Бийо. Они обнялись. - Мы едем, - молвил Жильбер. - Когда? - полюбопытствовал Калиостро. - Да.., через неделю. Калиостро покачал головой. - Вы уедете нынче же вечером, - возразил он. - Почему? - Потому что я уезжаю завтра. - Куда же вы едете? - Придет день, и вы об этом узнаете, друзья! - Однако как же нам уехать? - "Франклин" через тридцать шесть часов отплывает в Америку. - А паспорта? - Вот они. |
