Сколь ни удивительно, но вскоре полонез подошёл к концу. За ним последовали менуэт и ригодон, которые я танцевала с Арманом. Как‑никак следовало поддерживать легенду о том, что мы — молодожёны. Затем я удалилась из зала, намереваясь найти поблизости тихую комнатку, по возможности — с зеркалом, где можно было бы немного привести себя в порядок. Поправить причёску, добавить пудры, расправить оборки на платье. Если зеркало в помещении не найдётся, не беда: маленькое зеркальце было у меня при себе, в небольшой сумочке, сшитой из того же материала, что и платье.

Приблизительно представляя себе, как обыкновенно обстоят дела в подобных местах, я вела себя осторожно. Устремив внимательный взгляд на ничем не примечательную стену, обогнула пару, страстно целующуюся в тени очередной статуи (надеюсь, они её не разобьют, поскольку, вероятнее всего, это очередное бесценное произведение искусства). Мимо первой комнаты прошла, даже не проверяя, но успела услышать горячие стоны, подтвердившие моё предположение. Громко кашлянула, приблизившись ко второй, дверь которой была приоткрыта. Резкий стук — видимо, внутри от неожиданности уронили какой‑то предмет, — известил меня о том, что и здесь тоже занято. Третья дверь была заперта изнутри. В четвёртую не в меру активная парочка проскочила перед самым моим носом. Кажется, мужчина был представлен мне как муж и отец семейства, а женщина отнюдь не являлась его супругой.

Не поймите меня неправильно, до моральных устоев эсталийского дворянства мне нет никакого дела. Но я искала комнату для спокойного времяпрепровождения на короткий срок — и никак не могла её найти!

— Однако же нравы здесь похуже, чем на Каштановой улице! — пробормотала я в сердцах. — Думаю, тамошние девочки были бы рады услышать, что это сравнение определённо в их пользу.

— Увы, целомудрие действительно не является сильной стороной современного эсталийского дворянства, — спокойно произнесли у меня за спиной.

Я вздрогнула и резко обернулась. Кардинал стоял совсем рядом, привычно сцепив перед собой пальцы рук. Как он сумел приблизиться настолько бесшумно? А также быстро: совсем недавно я оборачивалась, и тогда его ещё не было в поле моего зрения.

— Ваше высокопреосвященство.

Я склонилась перед кардиналом, и он на мгновение положил руку мне на голову в привычном жесте благословения. В моё декольте он — первым из имевших такую возможность мужчин — не заглянул.

— Полагаю, всё это не такой уж страшный грех, когда речь идёт о людях, не обременённых семейными узами, — осторожно произнесла я, распрямившись.

Моя интонация была скорее вопросительной, что выражало готовность безоговорочно уступить кардиналу в случае, если он вознамерится оспорить мои слова. Он, однако же, возражать не стал.

— Всё это верно. Однако же и люди, обременённые этими самыми узами, нередко бывают готовы пуститься в подобные приключения. В том числе и те, что присутствуют на сегодняшнем балу. Разве не так?

Пристальный проницательный взгляд, от которого чрезвычайно хочется бежать как можно дальше и без оглядки, не то докопается до того, что спрятано в самый потаённых глубинах сознания. Там, куда и самой‑то не хочется лишний раз заглядывать без нужды.

Но я не из тех, кто отступает, так что выдерживаю его взгляд — ровно столько, сколько это допустимо затем скромно опускаю глаза в пол.

— Не знаю, ваше высокопреосвященство. Я полагаю, для уверенности в подобном необходимы очень точные сведения, не оставляющие сомнений в грехопадении.

'Не пойман, не вор'. Обожаю этот принцип.

— Точные сведения? — Лёгкая ирония на дне холодных зелёных глаз. — Отнюдь. Для меня достаточно всего лишь посмотреть на человека.