| Сначала, подобно русской поэзии и русской литературе вообще, русская грамматика нисколько не была русскою, но представляла какой-то странный сколок с латинской, французской и немецкой грамматики. Наши грамматисты, от Мелетия Смотрицкого до Ломоносова и бывшей академии Российской, составляя русскую грамматику, как будто ничего другого не делали, как только переводили латинскую, – и потому они в русских глаголах, кроме трех времен – настоящего, прошедшего и будущего, действительно существующих, нашли еще неопределенное прошедшее (преходящее), совершенно прошедшее, давно прошедшее, неопределенное будущее, совершенное будущее и другие и при каждом глаголе открыли по нескольку неокончательных наклонений. Также неудовлетворительна была грамматика, изданная Российской академиею[14 - Мелетию Смотрицкому принадлежит изданная им в 1619 г. в Эвю (Литва) и переизданная с изменениями в Москве в 1648 г. книга «Грамматики славенския правилное синтагма». В ней был описан и оригинально истолкован грамматический строй книжно-славянского типа языка. «Российская грамматика, сочиненная императорскою Российскою академиею» (СПб., 1802) в основном следовала за «Российской грамматикой» Ломоносова 1755 г. Зависимость ее описаний от латинской грамматики особенно сказалась на характеристике системы времен русского глагола.]. Впрочем, за это облатынение русской грамматики не должно строго судить наших старинных грамотеев: вся их вина состояла в том, что они начали с начала, по естественному ходу человеческого ума. Вследствие реформы Петpa Великого у нас все русское неизбежно должно было обыностраниться. Наконец, знаменитый лингвист, немец Фатер, первый проникнув в особенные свойства русских глаголов, положил твердое основание русской грамматике, по крайней мере, сделал ее возможною. Он доказал, что совершающееся в глаголах других языков посредством множества времен у нас делается через виды, что каждый русский глагол имеет несколько видов, что каждый вид имеет только одно неокончательное наклонение и что глаголы неопределенного и многократного вида имеют три времени – настоящее, прошедшее и будущее, а глаголы совершенного (или определенного) и многократного вида имеют только два времени – прошедшее и будущее (последнее спрягается совершенно так, как настоящее время глаголов неопределенного и многократного видов)[15 - Ср. «Praktische Grammatik der russischen Sprache» («Практическую русскую грамматику») И.-С. Фатера, изданную в Лейпциге в 1809 г.]. Об этом самом писал покойный профессор Болдырев, которого обвиняли в том, что он присвоил себе мысли Фатера[16 - Ср. статьи А. В. Болдырева «Рассуждение о глаголах» («Труды Общества любителей российской словесности», ч. II. М., 1812) и «Рассуждение о средствах исправить ошибки в глаголе» (там же, ч. III, 1812); ответ Болдырева на обвинение в плагиате у Фатера – в том же издании, ч. VI, 1816. Согласно этому ответу Фатер при работе над своей грамматикой пользовался его советами.]. Справедливо ли это, мы решить не можем, а лучше скажем, что профессор Болдырев написал еще прекрасное рассуждение о степенях сравнения русских прилагательных, в котором доказал, что степень, которую принимали за превосходную и которая оканчивается на айший и ыйший, есть, напротив, сравнительная степень полной формы прилагательных, тогда как степень, которая одна считалась сравнительною и которая оканчивается на ?е, ?й и е, есть только сравнительная усеченной формы прилагательных[17 - Ср. статью А. В. Болдырева «Нечто о сравнительной степени» («Труды Общества любителей российской словесности», ч. XV. М., 1819).]. Потом мы помним еще небольшую, но дельную статейку профессора И. И. Давыдова «О порядке слов»[18 - «Опыт о порядке слов» И. И. Давыдова – в «Трудах Общества любителей российской словесности», ч. V, VII, IX, XIV, 1816–1817, 1819. |
