Гостеприимные гномы снабдили нас не только мешком еды, но большим бурдюком эля, который обнаружился притороченным к седлу Данилы. А также теплыми одеялами, свернутыми жгутом, так что даже в лесу можно было ночевать, не боясь замерзнуть.

Такие ночевки как-то быстро стали для всех привычным и обычным делом, а мне так и вовсе доставляли бездну удовольствия. Так чудесно, засыпать, вдыхая острый запах леса, смотреть, как опускается над верхушками деревьев солнце и лениво разгораются звезды. Как наполняется лес ночными звуками, шорохом лап и шепотом деревьев, и улыбаться, чувствуя себя свободной…

Мы споро и не сговариваясь переделали все дела: натаскали валежника для костра, набрали сухостоя и еловых лап для ночлега, напоили и стреножили лошадей.

Арххаррион как только спешился, скользнул тенью под сень деревьев и пропал, а когда вернулся, молча стал разводить огонь. По спокойному лицу, как всегда, ничего нельзя было прочитать, но мне показалось, что он доволен.

Устроившись на пахнувшей хвоей постели, я чуть задремала, убаюканная шепотом разговорчивой бузины. Но уснуть мне не дали.

— Ну покажи?

— Отстань.

— Покажи. Жалко тебе, что ли.

— Говорю, отстань! Вот репейник!

Тишина. И с новой силой.

— Ксенька, ну покажи!

— Тьфу, сол мон чхер! Вот, любопытный кот!

Данила обижено посопел от сравнения с мракобесным животным, но любопытство победило. И снова с жаром уставился на белую оплетку кинжала.

— Покажи!

Ксеня скривилась, но сняла ножны с пояса и осторожно вытащила клинок, любуясь матовыми гранями.

Данила восхищенно присвистнул.

— Ого! А зачем тебе кинжал? Ты же девчонка?

— Уши тебе сейчас отрежу, будешь знать- зачем! — нахмурилась Ксеня.

— Нет, ну правда? — не унимался настырный парень, — ты же и держать его не умеешь, и бросать- тоже! Что, так и будешь в ножнах таскать, как бирюльку?

Подруга нахмурилась еще больше.

— Вот еще! Я им драться буду! А еще во врагов метать!

— Фи… Да девчонки с трех шагов в амбар попасть не могут!

Девушка вскочила, на щеках выступили злые пятна.

— Да ты… ты… — зло выкрикнула она, — да я сейчас… вот!

И развернувшись, метнула клинок в засохшее дерево в тридцати шагах от стоянки. Аканар пролетел мимо и с тихим свистом улетел в заросли бузины.

— Я же говорил… — протянул Данила.

И тут белой птицей над его головой взметнулся клинок и плавно вернулся в ладонь девушки. Ксеня ошарашено подняла руку, рассматривая сталь.

— Ой, это как же? — совершенно по-девчоночьи пропищала она.

— Аканар признал тебя, значит, будет возвращаться из любого места, как бы далеко ты его не забросила, — сказал Арххаррион, подняв глаза, созерцающие огонь, — разве Дагамар тебе не сказал?

— Нет… — прошептала Ксеня. На ее лице медленно разливалось блаженство.

— И руку ты держишь не правильно, — так же равнодушно произнес демон, — слишком заламываешь запястье, колени согнуты, кидаешь локтем… ни силы в ударе нет, ни точности.

— А как надо? — Ксеня подняла умоляющие глаза и даже губу закусила.

Арххаррион подошел, и не глядя, метнул свой нож. Лезвие воткнулось точно в центре сухого ствола. Ксеня заулыбалась, словно увидела сладкую булку.

— Руку согни перед грудью.