К сожалению, Миру от Амины чаще всего доставались именно казни…

Но сегодня был шанс получить хоть одно, хоть маленькое помилование. Сердце Краевской на самом деле дрогнуло — захотелось забрать сумку из багажника, а потом молча вернуться в его квартиру. Пусть не навсегда, пусть даже не разбирая потом вещи, но хотя бы сегодня не вгонять очередной нож по самую рукоять в то сердце, которое так искренне и так сильно ее любит…

— Хорошо, — и она даже руку протянула, чтобы именно так и сделать, вот только…

— Салам… — что Амина, что Мир вздрогнули, разрывая зрительный контакт и резко разворачиваясь в ту сторону, откуда прозвучало приветствие.

* * *

— Тебе тут не рады, Шахин.

Он вышел из тени находившегося тут же, во дворе, дерева. Что Амина, что Мир понятия не имели — как давно он там стоял и что слышал. Но отреагировали на его появление они приблизительно одинаково — у обоих сжались кулаки и челюсти, обоим захотелось закрыть другого, а потом в очередной раз выгнать его из собственной жизни вроде как навсегда, но, скорей всего, ненадолго.

Мир в этом плане оказался более проворным — выступил чуть вперед, загораживая собой Амину, дождался, пока Шахин подойдет, разглядел его внимательно — натурально жалкого с до сих пор виднеющимися ссадинами, бросил слова в лицо.

— Ты не рад, а она пусть за себя скажет… — Шахин заглянул за спину Бабаева, смотря с ухмылкой на Амину. — Или она что, так меня боится, что дар речи теряет и приходится за твоей спиной прятаться?

— Это не она боится, это я за тебя боюсь, Шахин. Если отойду — она тебя не хуже, чем я недавно, оприходует. Так что не гневи бога…

За Амину ответил Мир. Врал ли? Конечно, врал. Подпускать Шахина на пушечный выстрел к Амине не собирался. И так получилось, что слово свое не сдержал — этот крендель к ней и сейчас подойти не должен был.

— Чего тебе нужно? Хочешь, чтобы я со свекром твоим связался?

Услышав угрозу, Шахин скривился. К сожалению, такая перспектива его не радовала. Вообще, чувствовать себя пойманным на крючок ему было противно. А виновата в этом все та же чертова Эмине, которая с детства ему покоя не давала…

— Не угрожай мне, а дай лучше с невестой поговорить…

— К черту пошел… — тут уж не выдержала Амина. Бросила ответ со всем презрением, которое чувствовала в своей жизни, пожалуй, к нему одному.

— Она тебе не невеста. Давно. Считай, никогда и не была. Я же говорил…

— Да, — Шахин заулыбался. — Говорил. А еще говорил, что тебя ждала… Вот только помнишь, что я тебе тогда ответил? — Мир помнил. И очень не хотел, чтобы Шахин повторил это перед Аминой. — Не ждала она тебя, брат, она другого нам предпочла. Сначала мне, потом всем… Ты его видел вообще? Там же взглянуть не на что — щуплый, мелкий, светлоглазый какой-то, патлы длинные, ни обеспечить ее не мог достойно, ни даже от меня защитить — недоразумение одно. И вот это-то недоразумение она нам и предпочла…

— Заткнись… — Мир услышал голос Амины из-за собственной спины, и он звучал так тихо, и одновременно так страшно, что оглянуться Бабаев не решился.

— А то что? Эмине? Что ты мне сделаешь? Твой верный пес меня уже избил, мой же свекор скорей всего разорит. Что ты мне можешь сделать такого, что заставило бы меня прекратить говорить тебе правду? Правильно, ничего. Поэтому я продолжу. Одного понять не могу… Эмине, если ты так его любила — этого своего русского танцора, почему не побрезговала потом лечь под другого? Почему под него? — Шахин кивнул на Мира, глядя при этом прямо на Амину.